Раздвинул рваную куртку на себе и посмотрел на рану. Страшная.
Куска мяса нет. Вон и ребро торчит. А не кровоточит. Осторожно
закрыл. Стягивая куртку. Не болит рана. Странно. Пальцы ног болят,
а жуткая рана не болит. Я ведь от нее лежать должен, не вставая, а
иду и не замечаю.
Значит ли это, что где-то боль настоящая, а где-то нет? Судя по
наличию ран, можно с уверенностью сказать, что чем она страшнее,
тем она маловероятная. Потому что боли от нее нет. А если,
предположим, сейчас разбежаться и со всей силы стукнуться головой о
скалу, то какой будет эффект? А может тогда изменится сам мир?
Точно. Изменится картинка. Я ходячий калейдоскоп. Меня надо как
следует встряхнуть.
Я забеспокоился.
И самое страшное.
Почему я в последнее время мир принимаю двойственно? Стоит
чему-то непонятному встретиться на пути сознания, как мозг тут же с
готовностью делит события на два варианта восприятия. И
подталкивает вперед тот, что мне удобен. Мало заботясь о
правде.
А в чем она, правда? Где истинна?
Я поднял руки к лицу, закрывая рот, растирая щеки, давя крик в
себе. Сильно зажмурился, желая выпасть в реальность и увидеть любую
правду, лишь бы настоящую.
Лошадь впереди меня обмахнулась хвостом. В другую сторону. Мир
зазеленел. Наполнился красками. Птицы запели: соловей заливался,
глуша остальных. Сквозь кроны деревьев пробивалось солнце. Запахи
стали другими. Летними. Я мирно покачивался в седле в такт
спокойной кобыле и смотрел на тонкую фигуру Ольги. Девушка прямо
держала спину, и в каждом движении чувствовался уверенный наездник.
В очередной раз меня удивила.
– Ваня, – Ольга резко обернулась, и в глазах ее заблестели
смешинки, – хватит пялиться на меня сзади.
– Виноват! Я на вашу кобылу!
– О, – протянула княгиня. Ее озорной взгляд из-под шлема прожег
меня насквозь. – Так кобыла вам интересней, чем я?
И она звонко расхохоталась, подстегивая свою лошадь и отправляя
ее в легкий галоп. Оставляя меня в легком замешательстве. Как? Ну,
как она догадалась, что я на нее смотрю? Вот ведь маменька
познакомила с соседями по имению. Теперь ночи не сплю. В пору стихи
у братца своего младшенького воровать и уроки брать ритмики. Нет
мне покоя. Еще и Прохор куда-то запропастился. И маменька
подозрительно молчит, когда о дядьке своём вспоминаю и спрашиваю.
Бранится! Я пришпорил кобылу и быстро понесся вперед, въезжая в
тень кроны деревьев.