— Я вас в сам Арзамас не довезу, там на въезде все машины
проверяют, какая-то стройка серьезная, что-то там копают, так что
километров десять придется ногами, не обижайтесь.
— Да какие обиды, Анатолий Кузьмич, все прекрасно понимаем.
Марина
И снова этот проклятый пароход. Нескончаемая сутолока, постоянно
задевающие ее пассажиры, которые, казалось, никак не могут
остановиться, крики, громкие разговоры, чье-то насквозь фальшивое
пение, гогочущий смех — все это казалось адом. Будто ко всем ее
бедам надо было добавить еще и этот пароход.
Накануне отправила Муру в Елабугу телеграмму: «Ищу комнату.
Скоро приеду. Целую», а теперь, в этой кажущейся вечной пытке опять
сомневалась, выдержит ли она, выдержит ли Мур. Выдержит ли всё это,
вот эти люди, эта страна? Что будет, если немцы — победят?
И жить тогда — зачем? Может, без нее всем лучше будет?
И мысль эта — заполнила всю Марину. И ни о чем она больше не
думала, сидя на палубе ползущего по Каме парохода.
Андрей
Анатолий Кузьмич свое слово сдержал. Как и договаривались,
высадил у обочины, указал куда идти, взял обещанную Андреем плату и
поехал дальше, подняв в воздух столб дорожной пыли. Андрей с
улыбкой посмотрел на зачихавшую от пыли Настю, потрепал ее по
волосам и сказал:
— Говорят что чихать — это к сбывающимся желаниям. Веришь, что
скоро увидишь своих?
— Не-е, дядя Андрей, мне кажется, что не скоро. Арзамас-то
отсюда даже не видать.
— А ты думай о том, что вот сейчас пройдем чуть-чуть, и раз —
доберемся!
Но через пару километров на пересечении дорог их остановил
красноармеец с винтовкой на перевес.
— Стооой! Куды прешь, щас конвой пройдет, тады и дальше
пойдете!
По дороге, пересекающей шоссе, медленно двигалась колонна
заключенных под конвоем пары десятков красноармейцев. Сопровождали
колонну и пара собак, уныло бредущих рядом со своими собаководами.
Зеки шли, опустив головы, держа в руках свой скудный скарб. Было
слышно лишь сиплое дыхание, редкие покашливания и ленивые матерки
конвойных.
Андрей с Настей смотрели на колонну растянувшуюся, казалось, не
на одну сотню метров.
— Башкатов! Ко мне!
— Иесть товарищ старшина!
Красноармеец, остановивший их на перекрёстке, побежал к голове
колонны. Как только он повернулся к ним спиной, из толпы зеков
вылетел белый комок бумаги, упавший к ногам Андрея.