Вдруг она с силой оттолкнула онемевшую от таких слов Настю и
девочка, не удержавшись на ногах, полетела к забору, где, упав на
землю, заплакала.
Андрей, стоявший в стороне, шагнул к скандальной тетке, ухватил
ее за нос и, не отпуская, затолкал во двор. Из ее глаз полились
слезы, она попыталась оттолкнуть от себя Андрея, но он тащил ее
дальше.
— Ты что же творишь, крыса? Ты как могла на ребенка руку
поднять? Тебе кто такое позволил? — сказав это, он оттолкнул ее и
та, сделав пару шагов назад, рухнула под яблоню.
Еще не долетев до земли, она завопила:
— Ааааааааааааааааа! — и, упав, продолжила. — Люди, убивают!
Бандиты убивают! Что же это творится?
Встав на четвереньки, она начала отползать в сторону. Из носа
крупными каплями потекла кровь и женщина, поднявшись, размазала ее
по лицу. Продолжая кричать о бандитах, она пошла к дому.
Андрей вернулся к Насте.
— Пойдем, Настя, нам тут, похоже, не рады.
Настя, рыдая, поднялась. Платье испачкалось, из ссадины на лбу
текла кровь. Андрей, достав из кармана носовой платок, прижал его к
ране.
— Вот беда. Погоди, сейчас найдем где обмыть тебя, потом рану
обработаем.
Их позвала женщина из соседнего дома:
— Идите ко мне, приведете в порядок себя хоть немного.
— Спасибо.
— Это же надо, как девочку ударила Лидка. За что ж она
ребенка-то?
Рана на лбу у Насти оказалась совсем не пустячной ссадиной,
кровь текла, не переставая. «Надо бы шов накладывать, а то и два»,
— подумал Андрей, рассматривая Настин лоб. — «А то будет у девчонки
шрам на самом видном месте».
— Где у вас больница здесь? Надо бы шов накладывать на рану.
Женщина заплакала, глядя на Настю.
— За что же тебе, девочка? Ой, боженьки, что ж это творится?
Больница недалеко здесь, я покажу вам, как идти, — всхлипывая,
женщина повела их на улицу. — Вот, возле церкви направо повернете,
там и больница.
— Настя, ты как? Дойдешь до больницы? Голова не кружится? Не
тошнит тебя?
— Нет, дядя Андрей, ничего, дойду. Что же теперь? Куда мне
деваться? До мамы мне не добраться, тетю Дашу арестовали, ты меня
теперь в детский дом отправишь?
— Не отправлю, Настенька, что-нибудь да придумаем.
Приемный покой больницы расположился в небольшом деревянном
одноэтажном корпусе. Их встретил врач, худощавый молодой мужчина,
назвавшийся Иохелем Моисеевичем Гляуберзонасом* и разговаривавший с
заметным прибалтийским акцентом.