Такое легкомысленное отношение к чужим жизням несколько
покоробило, но Андрей виду не подал. Сам он за свою бурную
молодость смертей видел немало: вторая Чечня, а потом работа
фельдшером на «скорой» приучили к тому, что люди вокруг умирают, а
временами и много.
— Поживете здесь, Андрей, документы я Вам железобетонные дам,
хоть в Кремль ходи (хотя и не советую туда ходить), одежда в шкафу
есть, денег более чем достаточно. Еду можно покупать в коммерческих
магазинах, они работают. Мне, к сожалению, через час надо
возвращаться, у переносного модуля ограничение по времени. Раз в
неделю я к Вам наведываться буду, сообщать, что и как.
— Не надо, Михаил Николаевич, я, пожалуй, уеду.
— Куда, Андрей? Это здесь я еще как-то помочь смогу, да и
перемещение только здесь работает. А там — никакой гарантии.
— Ничего, Михаил Николаевич, ничего. Я поеду в Елабугу.
— Что Вы там забыли, Андрей? Эта Ваша Елабуга, извините,
находится прямо в центре жопы мира. Это только по карте туда ехать
десять часов на машине, а в жизни Вы туда доберетесь неизвестно
когда!
— Я все равно поеду. Там сейчас Марина Цветаева. И жизни ей
осталась одна неделя ровно. Понимаете, я ведь себе потом простить
не смогу, что я знал, мог ее спасти — и не сделал.
— Я над Вами, Андрей, не начальник, приказывать не могу. Мне
Ваша Цветаева, извините, не так дорога, как Вам. Но препятствовать
не буду. Пойдемте, покажу, где что находится, документики Вам
соорудим, да и пойду я.
Управились за час. Михаил Николаевич выписал Андрею паспорт на
его же имя, проявив мастерское владение пером с тушью и вклеив тут
же напечатанную на вытащенном из тайника принтере фотографию,
написав на обороте карандашом фамилию.
— Есть легенда, что при тщательной проверке наличие фамилии на
обороте фотографии смотрят. Проверить не получилось, вот и пишем на
всякий случай. Теперь Вы, Андрей, невоеннообязанный инвалид, вот и
справочка соответствующая. Вот Вам деньги, здесь двести тысяч
крупными, а здесь пять тысяч помельче. Отчет не нужен, напечатаем,
сколько надо. Я буду здесь каждое воскресенье, начиная с тридцать
первого августа. Жду Вас, Андрей.
— Михаил Николаевич, а Вы мне зачем помогаете? Откуда такая
горячая любовь? Бросили бы меня, да и хрен с ним. Тем более, что
никто, кроме Вас и не знает, что я здесь оказался.