Осколки - страница 8

— Скажи ещё, что я сейчас сдохну, — поморщился Иероним.

— От такой царапины не сдохнешь, — хмыкнул Антенор.

Он принялся перевязывать раненого.

— Время теряем, — с досадой бросил Иероним, — бежать надо.

— Бежать? — удивлённо заломил бровь Эвмен, — с чего бы это? Нет уж, пусть сегодня побегает Циклоп, собирая свою пехоту. Хорошо им задали мои аргираспиды!

— Ты уверен, что ещё твои? — покосился на него Антенор.

— Вот-вот! — поддержал его Иероним, — вспомни предупреждение Эвдама! Вспомни, что они задумали!

— Он умеет побеждать, пусть добудет нам победу, — мрачно проговорил Антенор, явно повторяя чужие слова, — но на этом довольно с нас кардийца.

Эвмен покачал головой.

— Я не верю. Они просто были напуганы стремительностью броска Антигона.

— Так уж и не веришь? — прищурился Иероним, — «Я среди диких зверей» — не твои ли слова? И думаешь, я не знаю, что вчера ты писал завещание?

— Предстояло сражение. Кто знает, какой жребий мне уготован.

— И письма жёг по этой же причине?

— Мимолётная слабость, — сказал Эвмен, — я всего лишь человек. Не каждый день мне открывают, что мои союзники сговорились убить меня, когда я добуду им победу. Но сам же Эвдам — живой пример того, что между ними нет единства. А может ещё осталась частичка совести.

— Да какая там совесть, — возразил Антенор, — они просто трясутся за свои деньги.

— Эвдаму-то чего бояться? Это других я вынудил тряхнуть мошной на наше общее дело, а его, наоборот, осыпал золотом.

— Общее дело... — проворчал Антенор, завязывая узел, — туго?

— Пойдёт, — поморщился Иероним.

— Не Антигона они боятся, — сказал Антенор, — а того, что ты станешь вторым Антигоном, если победишь его.

— Такому не бывать, — ответил Эвмен.

— Ха, убеди-ка их в этом. Слишком много власти оказалось в твоих руках после того письма Полиперхонта, с царским указом. Все судят по себе, а душонка-то у каждого из этой компании с гнильцой. Давай подсажу.

Последние слова относились к Иерониму.

— Сам, — отстранился гетайр.

— Са-ам, — передразнил Антенор, — давай колено, дурень.

Он помог товарищу сесть на коня. Сдвинул на затылок беотийский шлем. Огляделся.

На северо-востоке медленно рассеивалось гигантское облако пыли, поднятое копытами тысяч лошадей. Такое же, если не больше, клубилось на западе, скрывая огненно-красный диск. Солнце, испуганное, оскорблённое невиданным зрелищем кровавой бойни, разливало по небосводу багряное пламя гигантского погребального костра. Оплакивая боль и страдания тысяч душ, безжалостно вырванных из жизни, оно стремилось поскорее спрятаться за горизонт. Сгущались сумерки.