Оника робко приблизилась к женщине,
так и не поднявшей на девушку взгляда. Сухое перо в ее пальцах
стучало по краю страницы, помогая Доране сверять цифры. Женщина
выросла в семье дворцового пекаря и в свое время получила хорошее
образование. Она считала медленно и аккуратно, по несколько раз
сверяя результаты и записывая промежуточные значения на листок.
Из-под белоснежных кружев выбились дуги русых прядей.
– Твое собственное имя – Рони,
родового нет, правильно? Конечно, откуда ему у тебя взяться, –
Дорана бросила на девушку короткий взгляд и, обмакнув перо в
чернила, перелистала книгу, ища подходящие страницы для записи. – Я
еще не видела горничной без семейного имени, а горничной мага, – и
подавно. Ты многим обязана своей внешности. Я говорила с Ильгой.
Она хорошо о тебе отзывалась. У тебя слишком тонкие руки для
стирки, и я удивлена, что грубая вода не испортила кожу.
Благородные господа предпочитают, чтобы на горничную было приятно
смотреть. Я расскажу о твоих обязанностях, правилах и заведенных
порядках. Хорошо бы тебе быстро учиться. Нерасторопные здесь не
задерживаются. Ты все поняла?
Оника кивнула. Сейчас, когда,
казалось, безвыходная ситуация сыграла ей на руку, она была готова
проявить столько старания, сколько потребуется и даже больше. Она
знала о распорядках горничных: несмотря на ранние подъемы и
отсутствие своевременного ужина, эта каста прислуги имела много
привилегий, среди которых было наличие свободного времени в
середине дня и повышенная оплата труда.
Ей досталась широкая кровать
напротив окна, и подогнанная по размеру форма горничной, хорошо
знакомая ей со дня мятежа. Вечер близился к своему завершению, а
комната продолжала пустовать, пока Дорана все объясняла Онике, чем
ей предстоит заниматься. Она обещала приставить к ней на несколько
дней другую горничную, чтобы новенькая ничего не
напутала.
Служанки стали возвращаться лишь
после десяти, когда Ильга уже прозвенела бы отбой для своих
подчиненных. К этому времени Дорана посоветовала Онике затихнуть и
не беспокоить уставших девушек вопросами. Совсем скоро ей
предстояло забыть о долгом сне и вольных днях, недоступных
горничным.
До подбородка укутавшись в толстое
одеяло, Оника пыталась разглядеть очертания луны, посеребрившей
узоры на стекле. Она до последнего ждала, что ее выгонят из дворца,
но посещение темницы натолкнуло ее на размышления о более печальной
участи.