Услышав о библиотеке, Оника
оживилась. Малоприятное назначение могло оказаться именно тем, что
ей было нужно.
– Хоть все горничные и выполняют
схожие работы, у каждого господина свои пожелания и… странности. Я
побуду с тобой пару дней, пока ты не свыкнешься и не выучишь все,
что нужно знать. Тебе повезло, что я когда-то знала горничную,
прислуживавшую господину Шарафу. Жаль, во время мятежа ее заживо
сжег огненный маг, – взгляд Алестии скользнул по лбу Оники.
– Прости, тебе должно быть
неприятно.
– Нисколько, – девушка пожала
хрупкими плечиками. – В детстве у меня было много знакомых
укротителей стихий, и почти все они были довольно милы. Господин
Зоревар сказал, что ты тоже милая.
– Господин Зоревар?
– Ага, господин Зоревар, за
комнатами которого я слежу. Порою там творится сущий бардак, но он
часто ходит на ужин к господину Кристару, а иногда и на завтрак,
так что мне меньше забот. Леция жутко злиться, что ей приходится
разбирать устроенный господином Зореваром беспорядок, но этой
девчонке полезно иногда замарать руки.
– Леция – горничная господина
Кристара?
– Именно. Примечательнейшая особа.
Ну, ты и сама увидишь, – Алестия ухмыльнулась, вовремя обернувшись
и ступив на первую ступень лестницы, ведущей наверх. – Комнаты
господ расположены на третьем этаже. Господин Шараф живет совсем
рядом с библиотекой. Ты же знаешь, что дворцовая библиотека
занимает целых два этажа? Представить не могу, о чем можно столько
написать, и кто все это будет читать. По-моему, чтение – скучнейшее
занятие на свете.
Поднимаясь по лестнице, Алестия то и
дело поглядывала на Онику.
– Господин Зоревар сказал, что ты
убила одно из чудищ, о которых судачат черныши.
– Мне повезло, – Оника помрачнела,
помня об отношении Рони к новой силе. – Черныши? О ком это ты?
– Все те, кто живет внизу. Не
обижайся. Хоть ты и была одной из них, теперь-то ты здесь.
Алестия говорила без умолку, все
рассказывала о выгодах жизни горничной господина Зоревара, который,
собственно, и отпустил девушку на несколько дней, чтобы та помогла
Рони освоиться. Алестия была дочкой мелкого купца и переняла от
отца быстроту реакции и живость речи, искрящую перепадами
интонаций.
Когда девушки добрались до комнат
господина Шарафа, голова Оники гудела, как растревоженный улей.
Вздохнув, она натянула робкую улыбку и взглянула на дверь, за
которой должна была остаться большая часть ее времени. Теперь она
понимала, что тренировки новобранцев Ордена были не худшим из ее
занятий.