- К какому из них вы хотели наняться? Почему?
- Я не знаю. Это не было планом. Просто мысль, идея… Мечта.
- Куда делась девушка?
- Я… н-нет…
- Почему вы лжете? Зачем вы убили барона фон Талька? Кто такой
Гил…
- Да будьте вы прокляты! Я не знаю! Я не видел! Я не убивал! Я –
Гилберт Кёльдерер, сын Йохана Кёльдерера из Гродниц под Аусбургом!
Я не знаю…
- Растяните его лошадьми, – сухо приказал человечек,
оборачиваясь к одному из своих людей.
Тот кивнул.
- Последний шанс, молодой человек. После дыбы – даже такой,
импровизированной – вы вряд ли сможете взять в руки свой меч.
Фламберг. Надо говорить фламберг.
Не будь он так оглушен болью, наверное, смог бы найти какие-то
нужные слова, чтобы если не переубедить их, то потянуть время. Но
удары выбили не только дух, но и всякие мысли. Если и можно было
что-то сказать, то только то, что прямо на языке, а на нем ничего
крое «не знаю, не убивал».
Жаль инквизиторов такой набор слов не устраивает.
- Ну же!
Ему развязали руки за спиной, но лишь для того, чтобы снова
стянуть их жесткой волосяной веревкой уже над головой. Избитое тело
юноши закачалось под балкой конюшни (что-то это должно напомнить),
когда дверь вдруг события непредсказуемо изменились.
Двери конюшни приоткрылись, пропуская внутрь человека в
сопровождении трех вооруженных спутников, чьи мундиры и стигмы
свидетельствовали о принадлежности к личной дружине герцога
Наольского. Волосы одного были когда-то рыжими, но так сильно
выгорели на солнце, что казались не темнее, чем у Гилберта, и
годами он был ненамного старше. Они вполне могли сойти за
братьев.
Инквизиторы синхронно развернулись, хватаясь за рукояти шпаг и
пистолетов, но священник властно поднял руку, призывая их не
двигаться с места. Цветов в драме стало больше – к зелено-белым
сюрко и черной сутане клирика прибавился малиновый. Человек,
вошедший в конюшню, демонстративно расправил складки плаща на
плечах; плащ был скомканный и помятый, точно его только что
вытащили из коробки.
Ярко-красный, с отливом в малиновый, плащ, по которому наверняка
– никто не мог этого видеть, но все знали – струится вышивка
серебром; два клинка, выходящие из одной рукояти, на одном значится
«кара», на другом – «оберег».
Символ дрессированной стаи уранийского вице-канцлера Витара
Дортмунда – Псов правосудия. Прямо скажем, весьма неуместный здесь
и сейчас.