Весь класс ликовал: ведь ученики все до одного уже испытали на своих ребрах и плечах удары ремня Стася Лавицкого и сейчас искренне радовались, что староста посрамлен.
Евгения Петровна, до этого момента не пресекавшая действий своего помощника, подошла к нему. Лицо у нее было сердитое и пунцово-красное.
– Ты, Стась Лавицкий, будешь наказан! – громко объявила учительница и, взяв его за ухо, отвела на место, толкнув на сиденье первой парты. Я все еще держала в руках ремень, потрясенная всем тем, что только что произошло. Аня взяла ремень Стася из моих рук и положила его на учительский стол. Мы сели на свои места. Наступила томительная тишина.
И вот тут-то Стась не выдержал своего позора, взорвался:
– Сами ж велели стегать их всех, а теперь за уши хватаете! – и заревел.
Евгения Петровна за руку вывела ревущего старосту за дверь, села за учительский стол и, не замечая ремня, лежавщего у нее перед носом, повернулась к окну. Задумалась. «Красивая, да уж больно сердитая! – думала я, разглядывая ее красное ухо с золотой сережкой. – Если бы снять с нее этот нарядный костюм и ажурный белый шарф да надеть на нее мою серую кусачую кофтенку и мои ботинки, тогда бы она была похожа на Марысю-дурочку, что ходит по деревням и просит кусочки хлеба у людей. А то богато нарядилась, надушилась, ходит по классу в своих лакированных туфельках – тук-тук! – а сама не только Стасю дала волю бить детей, но и собственными руками нет-нет и рванет девчонку за косичку или парнишку за чубок. А разве ж они виноваты, что не могут запомнить какую-нибудь букву. А вот Стасю все сходило с рук, все прощалось. А он за всю зиму, должно быть, и азбуки не выучит: показывает букву «ф», говорит – «е», показывает букву «твердый знак» и называет его «б»…»
Вечером, придя из школы, я все рассказала Атрашкевичам. Старики сели на лавку, сложили руки на коленях, задумались.
– Ты знай свое – учись, а в эти дела не встревай! – посоветовал Адам.
– Дак как же ей не встревать, когда ее ж Стась Лавицкий и хлестанул. Глянь, якое вухо, и на щеке красный рубец! – возразил ему Вениамин. – Тут не утерпишь, чтоб не встревать…
– А я так думаю, – заметила Анеля, – брат Анюты, Петро, так этого не оставит, он непременно побывает в районе у начальства. Сейчас порядки в школе не те, что были. Евгения Петровна за такие строгости может и ответ держать.