Я покосился на соседа, заметил
взгляд сидевшей чуть дальше девушки, смутился и вновь развернулся к
лектору.
– Армия считает, что вы достойны
лучшей участи, нежели быстрая гибель под артиллерийским обстрелом,
– тем временем продолжал тот. – Нам требуются люди, которые будут
способны незамеченными преодолевать линию фронта и работать в тылу
врага. Осуществлять диверсии, сообщать о передвижениях войск и
выполнять те задачи, которые не под силу обычным солдатам.
Последовала новая пауза, во время
которой Дюпри внимательно рассматривал нас, а мы старались отвечать
ему максимально твердыми и непоколебимыми взглядами. Особого
удивления в аудитории не чувствовалось – даже последнему глупцу
было ясно, что нас собрали вместе не просто так. А создание
диверсионно-разведывательных отрядов полностью соответствовало
концепции затяжной войны.
В то, что бои прекратятся спустя
неделю или две, лично я уже не верил.
– Нам нужны только добровольцы,
поэтому никто не станет требовать от вас ответа прямо сейчас.
Можете считать сегодняшний день законным отпуском. Подумайте как
следует и только после этого...
– Я готов, господин Дюпри, –
неожиданно встал с места сидевший передо мной парень. – Мой город
уничтожен. Мои друзья убиты. Мне не нужен день для того, чтобы
принять решение. Я готов сделать все, что нужно.
– Не торопитесь, – едва заметно
улыбнулся лектор. – Порядок один для всех. Сегодня в девятнадцать
часов жду вас в этом зале. Это не обсуждается.
– Так точно, господин Дюпри!
Нам действительно предоставили целых
двенадцать часов отдыха, но все это время мы провели в казарме,
изучая висевшие на стенах экраны, по которым непрерывно
транслировались репортажи о сгоревших городах, уничтоженных заводах
и погибших людях.
Хроника была составлена очень
грамотно – несмотря на обрывочность данных и неудачные ракурсы,
каждый из нас то и дело видел родные места, мог оценить разрушения
и вспомнить оставшихся под завалами близких. Сначала настолько
откровенная пропаганда вызвала у меня резкое отторжение, но это
чувство достаточно быстро ушло – закрывать глаза на правду было
глупо, а винить будущее начальство в том, что оно пыталось создать
у нас в головах верную картину мира, я не собирался.
Именно сейчас требовалось проявить
мужество, сплотиться и дать врагу отпор. Вдобавок, то, что нам
предоставили возможность самим выбирать свою дальнейшую судьбу,
говорило о значимости создаваемого подразделения. Так имело ли
смысл отказываться?