И тогда мальчик передумает пинать
гостя за то, что тот вломился к ним. Ведь хозяин не должен
спрашивать разрешения войти в собственный дом.
Стоило мальчику бросить взгляд на
меловый желтый обод на раскаленном асфальте, как давняя греза снова
вцепилась ему в глаза зубами. И не отпускала почти весь день, до
самой больницы.
Когда перед запруженной больными
палатой, словно свиньями загоном, уборщица, моя пол, сказала
мальчику: «Твоя мама умерла, сынок, нечего тут топтать, иди домой»,
он решил, что ему померещилось. Но, увидев на третьей от двери
подушке розовую голову незнакомой женщины, Стас сел прямо на порог,
в горле его набухло нечто огромное, давящее, столь страшное, что он
вдруг, не выдержав, расплакался. Кто-то из пациентов спросил его, в
чем дело и, не дожидаясь ответа, отвернулся к стене. А Стас лишь
мотал головой, и снова и снова пересчитывал подушки от двери.
Первая, вторая, третья…первая, вторая, третья…
Когда мама умерла у Флеша, его
любимейшего героя комиксов, мета-человеку в красном трико ничего не
стоило отмотать время вспять. Но сегодня мама умерла не у Флеша – у
Стаса.
Врачи и медсестры, перешагивая через
Стаса туда-сюда, громко возмущались: «Чей это ребенок? Чей это
ребенок?», пока уборщица не согнала его с порога шваброй: «Блин,
чего ты как маленький».
Он отбежал в угол коридора, туда, где
уборщица еще не елозила шваброй, и смотрел через открытую дверь на
десяток обреченных людей в раковой палате. Кто-то читал газету,
кто-то копался в телефоне, кто-то сопел во сне. Никто не ныл.
«Чего же я как маленький?»
И он рванул прочь от палаты. Его
дешевые кеды быстро топали по зеленому наливному полу мимо
медицинских каталок. На поворотах его маленькая голова и худые
плечи едва не сшибали кадки с пальмами. Медсестры и пациенты в
больничных рубашках с криками и руганью оглядывались на мальчика. А
мальчик ни за что не хотел оглядываться. Ни за что, ни за
что.
Он спешил домой к сестренке.
Стас уже видел, как в их дом
врываются злые дядьки из службы опеки. Как его и сестренку увозят в
разные детские приюты. Как их разлучают.
По телевизору иногда крутят фильмы о
ребятах в детдомах: сиротам там очень несладко. Жесткая черствая
пища, жесткие железные кровати, жесткие кожаные ремни в руках
надзирателей – жизнь не должна быть настолько жестокой!