Только полез на крутой бугор – и
сразу прижался к земле. Над головой пролетел перевернутый вверх
ногами унгол. Светлая курчавая борода лизнула мои волосы. Я
вздрогнул. Холод ошпарил от макушки до шеи.
Унгола бросило в шеренгу хвойного
подроста. Треснули сучья, с криком взметнулась птица. Запутанный в
зеленом плаще тяжеловес сполз по гладким стволам в траву и оттуда
не поднимался.
На вершине бугра Мана целила в меня
гравипушкой.
– Где тебя носит? – бросила
бразильянка, отворачиваясь. – Бежим скорее.
Мы ринулись сквозь густую чащу.
Сквозь многослойную ширму леса просвечивались векторные пучки – два
алых и один лиловый.
– Где взяла гравипушку? – спросил
я.
– Маленький Дарсис дал, – выдохнула
Мана. – Сказал, что я не погибну. Иначе большой Дарсис ни за что не
привел бы меня сюда.
– Значит, погибнут унголы, – сказал
я. Перед глазами всплыла грязная лужа.
У границы чащи приникли к деревьям.
Впереди за небольшой прогалиной двое унголов бомбили из огромных
ружей по стене зарослей. Женщина с косой целилась и стреляла
первой. Следом грохотало ружье второго преследователя.
Между выстрелами тихо щелкнуло – и
голова унгола-мужчины испарилась. Только тонкая струйка дыма
потекла вверх. Запахло жженым сахаром.
Снова щелкнуло. Правая рука женщины
исчезла. Тяжелое ружье рухнуло в траву. Крича, женщина упала поверх
него.
Из расстрелянных кустов вышел
Дарсис-старший. Серьезный, спокойный, без единой царапины. В
голубой руке серел треугольный ствол.
– Дарсис! – Мана бросилась через
прогалину к ананси. Он отвернулся.
– Тебе нельзя было видеть, как я
убиваю.
– Как же, как же? – Мана взяла его
руку с бозпушкой, погладила. – Я же – твой щит, забыл?
– Но я…
Мана потянулась и поцеловала голубую
щеку. Дарсис ответил ей бесконечным взглядом. Она приняла его. Так
они и стояли, глядя друг другу в душу. В это время душа раненой
женщины покидала ее вместе с прозрачным паром, вытекавшим из
обрубка руки. Мана и Дарсис смотрели друг на друга. А я смотрел на
безголовое тело у их ботинок.
– Хшшшрш пш, – прошипела
женщина. Мягкий голос в моем наушнике перевел: «Ты будто
старше».
Кровь брызнула и бледно-желтых губ со
словами:
– Тмршр? Му х тмршр?
«Петля? Мы в петеле?»
Дарсис ответил на унгольском.
«Да, Мишаба, – пропел сахарный
голосок в моей голове. – Ты умерла на этой прогалине три года
назад».