Юля, сама морщась и щуря глаза
от яркого света, внимательно осмотрела холл, заглянув
в две оставшиеся комнаты. Никого там не обнаружив, она
направилась к лестнице.
— Лера! Я жду ответа.
Мишка научился разговаривать? — повторила Юля свой вопрос,
спускаясь вниз.
— Нет... Он прятался,
а я его искала... — мрачно проговорила девочка,
теревшая глаза кулачками.
— Значит, он научился
бегать? — отозвалась Юля с первого этажа, проверяя
входную дверь. Дверь была заперта, и озадаченная девушка,
выключив свет, вернулась на второй этаж.
— Лера! Я с кем
разговариваю? Мишка бегать научился, да, дочь? — поднявшаяся
девушка присела перед ребенком на корточки.
— С каких пор игрушечные медведи так топают?
— нахмурившаяся мать смотрела на девочку.
— Это я топала... Когда
мишку искала... — ответила Лера, упрямо глядя на мать
исподлобья.
— А как же
он тогда прятался? — прищурившись, поинтересовалась она
у дочери.
— А вот так! — обойдя
ее и взяв игрушку, Лерка бросила медведя через голову
назад. — Все! Видишь, спрятался! А я искала. Только
тогда темно было, и его совсем не видно, —
с упреком проговорила девочка. — А ты все
испортила! — надула губки Лерка. — Я спать
пойду.
— Со мной, —
непререкаемым тоном сказала мать.
— Ну почему?
— вскинулась девочка, глядя на вставшую Юлю снизу вверх.
— Я хочу в своей комнате спать!
— Я вижу, как хорошо
ты спишь в своей комнате. Просто прекрасно спишь. Седьмой
сон досматриваешь. Марш в мою комнату! — сердито
прикрикнула она на насупившуюся дочь.
Уже совсем рассвело, а Юля все
ворочалась возле сладко сопящей дочери, не в силах
уснуть. В голове крутилось одно и то же: с кем
все-таки играла Лерка? Уж точно не с медведем...
Девушка явственно слышала два голоса, хоть и шепотом,
и было полное ощущение, что дочь была не одна...
А с кем? С кем? Поняв, что уже не уснет, Юля
встала и отправилась готовить завтрак.
Устав бродить по дорожкам парка
за катавшейся на велосипеде дочерью, Юля присела
на скамейке возле памятника павшим воинам, и погрузилась
в свои мысли. У нее не шла из головы ночная
игра Лерки. Да и вообще странные игры дочери вызывали
сильное беспокойство.
Задумавшись, она не заметила,
что на скамейку рядом с ней опустился Иван Васильевич,
и вздрогнула от окликнувшего ее голоса:
— Чего задумалась-то так?
Здравствуй, чтоль? — ворчливо проговорил старик, державший
в руках букет красных гвоздик.