Подумали, так и так взвесили все, со
всех сторон рассмотрели, да так и решили сделать. Бог с ней, с
землей, под пустырь отданной, лишь бы от Аринки подальше быть.
Поставили высокий плетень чуть не вплотную к дому, хороший такой
кусь земли под пустырь оставив. Но зато хоть спокойно спать
стали.
Ну, вроде притихло все. Деревенские
на земли Игнатовых ступать не смели – боялися. Аринку часто видали
во дворе. Как покажется кому – беде быть. Вот
потихоньку-потихоньку, а двор Игнатовых и вовсе стороной обходить
стали, чтоб Аринке, значит, на глаза-то и вовсе не
показываться.
А время-то идет. Зимы три прошло.
Илья обженился. Чудом жену себе нашел. С другой деревни привел.
Попервой-то сам хотел в примаки пойти, да подумал хорошо, поглядел
– Петька-то один девок не подымет, а родители вовсе плохи
стали.
Отец уж и со двора не выходил – сил
не было. Боли у него сильные были, как скрутит его – на крик
кричит, боль унять вовсе невозможно делается. И чем дальше – тем
чаще Захар от боли волком выл да полу катался. И помочь-то ему
ничем нельзя было. Полгода криком кричал от болей, сам измучился и
семью всю измучил вусмерть. Дошло до того, что стал сынов просить,
чтоб убили его вовсе – сил терпеть больше не было. Петька с Илюхой
отказалися наотрез - а ну как оздоровеет?
А как Илюха-то женился, жену в свой
дом-то весть побоялся – видал, чем то заканчивается, нагляделся
уже. Потому и занял он соседский дом – и с сестрами рядышком, и
Аринка вроде не достанет.
Аринка достала.
Забыл Илюха, что проклятие-то не
тока на землю, но и на всех Игнатовых было. Позабыл, за то и
поплатился…
Жена Илюхина тока родила мальчонку,
как помер Захар. До смерти мучался страшно, потому она избавлением
стала для всех. А вслед за ним и Агафья убралась, и месяца не
прошло. А спустя еще месяц, аккурат на сорок дней Агафьи, и
упыреныш убег.
Настасья в том виновата была.
Петька-то с барином уехал, так они с сестрами втроем в доме
оставались. А Глеба кормить ведь надоть. Голодный он. То его братья
кормили, а то Петьки нет - и все, кормить-то его некому.
А Глеб в дверь стукается, есть просит. Побегла Настена к Илюхе – а
того тож нету, в поле ушел.
А Глеб стучит…
Настя уж бродила, бродила… И уши
затыкала, и внимания не обращать пыталась. А он стучит, да плачет,
есть просит…