– Да вот, собственно! – скромненько обронил Василий.
Народ приумолк, глядел на зверя, а слов ждали от именитого.
– Гм, – соизволил тот. Прохаживался вдоль экспоната, изучал – лицо бесстрастное. – Год назад скотинку оглядывал – приобрела за текущий… Чем, говоришь, брюхо очесываешь? Я тебе подскажу рецепт, любезный колерок дает. Гм.
– Кобыла норовистая, – изрек Василий, – помимо Фильки никому не дается. И славно, молодая, пусть подышит. Батюшка ее холить особенно наказывал, безупречного калибра зверь. Да вам, Михайло Гаврилыч, лучше знать… Ну-ка, Филя, пройдись для смотра!
Филипп, хозяйски ухватившись за холку лошади, взлетел. Та спешно ушла, но тут же остановилась, много при том переступая. Дворовая собачонка норовила тяпнуть саврасую за мосол, конь выворачивал алый глаз, фыркал. Парфен услужливо, пьяно и размашисто, сковырнул сапогом шавку, та кувыркнулась далеко, чинно прихрамывая поковыляла прочь. «Но-о, дармоедка, пошла-а, ап-ап!» – зычно ворчал Филька, понужая животину босыми заскорузлыми пятками. Кобыла, присев на мгновение, ринулась боком, не быстро, но игриво. Филька вынес Касатку за ограду, задиристо чертил круг длинным концом оброти – прыснули из-под копыт, взмахнув крыльями и возмущенно чертыхаясь, куры, кочет, опасливо косясь одним глазом и воинственно кивая гребнем, криволапо улепетывал. Фьить, фьить! Кобыла жадно и весело припустила, сальная земля взрывалась под копытами.
Поодаль, вдоль тракта шли наши трое странников. Филька направил лошадь на них. На гиканье обернулись длинный и тетка.
– А задавлю! – радостно заорал Филя. Тетка прянула в сторону, поскользнувшись на коровьей лепехе, грузно завалилась. Филька хохотал, проносясь мимо. Улыбки трогали зрителей – а как без спектакля!
– Аллюры знает, – подтвердил Михайло Гаврилыч.
Филька возвратился, лихо осадил коня. Василий смотрел на малого с ревнивым прищуром. Расправились плечи, окрикнул:
– Эй, Парфен! – Тот пьяненько, но степенно выступил из толпы дворовых. Василий на него не глядел, все Фильку глазами ел, голову лишь немного назад подал. – Охламона веди.
Толпа взбудоражено зашевелилась, запричитала. Парфен с радостной строгостью воскликнул:
– Под седло?
Василий не согласился:
– Все как у Касатки. От Рудника пойдем, до церкви… – Повернулся к Марии. – Доводилось скачки выигрывать. Поглядим.