И он не удивлялся.
Кровь, темная и засохшая, началась с
внутреннего дворика, где обнаружили сторожа. Её оказалось много, но
против увиденной внутри та казалась жалкой каплей. Под крышей,
тепло приютившей большую семью и несколько слуг, кровь просто била
фонтанами, оседая на коврах, мебели, подушках, стенах в цветочной
мозаике и полах, выложенных красивым узором из дощечек комнат и
мраморе коридоров с большим залом.
Здесь обнаружили старую няньку.
Ведьмак, рассматривая пятно, широким мазком прошедшееся по камню,
старался найти что-то нужное, какую-то подсказку. Обошел кровь,
притушил немилосердно чадящий светильник на масле и остановился,
дав глазам привыкнуть. Все факелы и лампы он гасил походя, те могли
помешать в темноте, все больше спускающейся на город и проникающий
внутрь.
Ему темнота не мешала, эликсир начал
действовать во всю свою мощь и ведьмак видел не хуже настоящей
кошки.
Стены, красующиеся какими-то
неизвестными ему мотивами легенд, выложенных из слюды и
разноцветного стекла, вот что его интересовало. Особенно задняя
стена, вся в различных диковинах со всего света, неплохих картинах
с пейзажами и даже с парочкой книжных шкафов, настолько
невесомо-легких, что в них легко угадывалась эльфийская работа.
Шкафы не стояли пустыми, мертвый хозяин явно не чурался читать, а
корешки книг и разновеликие манускрипты со свитками говорили о не
менее разных интересах.
Купец Йаррех, обожавший дальние
походы и порой поколачивать семью, хотел стать в Назаире, а значит
и в Нильфгаарде, своим. Ведьмак сам не чурался книг, хотя в
библиотеках оказывался не часто, но темные с серебром своды
имперских законов, занимавших целую полку, не спутал бы с
широченными золочеными гномьими книгами, что оказывались в людских
коллекциях редко.
Но ведьмака куда больше
заинтересовало другое.
Портрет. Женский портрет, небольшой и
не сразу бросающийся в глаза. Настоящий портрет, не парсуна, в
лучшем случае похожая на оригинал одеждой, не рисунок свинцовым
карандашом или углем, а спокойно и не торопясь писаный маслом
портрет во все больше популярном северном стиле, идущем из Повира с
Ковиссом.
Женщина была как живая, красивая,
смотрящая смеющимися глазами прямо в глаза ведьмака. На небе не
облачка, луна уже выкатилась, и в её свете ведьмак как будто
рассматривал призрака. Он понял, кто это, понял и порадовался
догадке.