Дальше закрутилось еще быстрее. Лилечка вдруг очнулась, восстала из сна, замешанного на астрологии, вуду и других темных знаниях, и обвинила мужа в убийстве единственного сына, ее кровинушки. Александр пытался вспомнить, когда сын заходил в последний раз, и когда пропал пистолет. Совершенно подавленный, он старался успокоить жену, подносил капли. Она отшвыривала протянутую чашку. Кричала целый день, а потом стихла, легла на диван и умерла. Двойные похороны совершенно лишили Александра сил. Но пришлось спрятать тоску поглубже, заняться внучкой. В обмен на лишение невестки родительских прав и любых претензий на Аню отдал ей дачу в Мамонтовке и выделил сумму, способную удовлетворить даже царствующую особу. Похоже, та была счастлива избавиться от обузы в виде пятилетнего ребенка.
– Вы становитесь опекуном. Анечке сейчас одиннадцать. Она учится в хорошей школе. Это частное заведение с традициями.
– Конечно, в Англии? – не удержался от иронии Гриша.
– В Швейцарии. Действительно хорошая школа. Потом пусть сама выберет университет и профессию. Никаких поблажек. Классическое образование – условие получения наследства, либо ей придется подождать еще десять лет. Но она умненькая девочка. Анна получает пятьдесят миллионов, всю недвижимость и мою коллекцию живописи. Я предполагаю, что через десять лет коллекция потянет на серьезную сумму.
– Насколько серьезную?
– Не жадничайте, Григорий Аркадьевич. Впрочем, уже можно привыкать к Григорию Александровичу, ха-ха. Надеюсь, она станет чуть богаче вас и это не помешает вашей дружбе, все-таки у нее нет больше родственников.
– Какое третье условие?
– Конечно, вы уходите от дел, полностью заметаете следы, не франтите, не привлекаете к себе внимания. Советую пожить в Италии, все-таки ваши предки оттуда. Тихонечко, где-нибудь в Умбрии. Собаку заведите. Только ради бога, не впадайте в сантименты, не ищите других Макуни, наверняка они окажутся какими-нибудь мелкими аферистами. Сидите и думаете, что все это какое-то кино?
– Нет. Я думаю, что вполне заслужил такой поворот.
– А вот заслужил ли его я? Ладно, нам пора. Нотариус ждет.
– Как вы можете мне доверять?
– Я точно знаю, что выиграю. Выиграю по-крупному.
Сотрудники конторы в Акапулько в страхе жались по углам, мексиканское лето пылило жаром за витринными окнами, но внутри было еще жарче. Мераб только прилетел из Лиссабона и в гневе громил офис. Бумаги летели со столов вместе с попадавшимися под руки настольными приборами и рамочками с фотографиями. Молоденькая помощница бухгалтера от ужаса залезла под стол, наивно полагая, что стихия пройдет стороной. Он выволок ее, больно вцепившись в плечо, стоял напротив, тяжело дышал, размахивал мохнатыми ручищами и, как будто, сомневался, не прихлопнуть ли козявку прямо на месте. Но она и слыхом не слыхивала о списанных ста миллионах из какого-то европейского банка. Когда пришло сообщение, что заказ выполнен, он возликовал. Мысль о разнице во времени совершенно не пришла ему в голову, за последнюю неделю он заплутал в часовых поясах, перелетая из Москвы в Никосию и дальше. Но, коль в свидетельстве о смерти, выписанным французским комиссаром и подписанном дежурным доктором, стояло двадцать шестое число, сделка была проиграна. Банк, едва начался рабочий день, списал деньги с депозита и перевел их на счет Макуни. Чертова Метла промахнулся со временем, не уложился в сроки контракта. Работа великолепная, не придерешься, он видел фотографии: аккуратная дырочка в виске, в откинутой руке пистолет, в другой зажаты две тонкие свечи – полная иллюзия самоубийства. Может, у него часы остановились? Что за жизнь, никому нельзя доверять.