Ежемесячные подношения Витька не отличались особым разнообразием, разве что иногда Степан Алексеевич с удивлением и даже обидой обнаруживал в пакете то банку простецкой сайры, то листья салата, уже кем-то вымытые и запечатанные в блядский шуршащий пакетик. Примирялся с действительностью только благодаря лежащим рядом икорке, куску красной рыбы и обязательной бутылки чего-нибудь заморского. Он уже знал вкус Курвуазье, грушевой граппы и немецкого пива, название которого так и не смог запомнить. Но подарки слишком быстро кончались, хотя Степан Алексеевич и старался растянуть на подольше, икру банками больше не жрал, и выставлял заходящим изредка приятелям привычную картошку в мундире и, как баловство, селедку с лучком под беленькую.
Чем ближе подходил срок окончания ремонта, тем больше Степан Алексеевич раздражался на соседа. Витек же, наоборот, норовил подольше задержаться у филолога. Рассматривал корешки книг, стоящих неровными колоннами по всей комнате, задавал каверзные вопросы. Степан Алексеевич с трудом выносил эти дружеские набеги и непроизвольно поправлял соседа в произношении. Витек не обижался и доверительно просил исправлять все ошибки – недоучился, некогда было. Филолог терпел и надеялся на бутылку виски, которую приглядел в супермаркете. Да, начал захаживать в буржуйские магазины, чтобы изучить ассортимент, знать, так сказать, врага в лицо.
Новоселье длилось двое суток, но соседи не роптали, заблаговременно получив хорошие отступные в виде усиленного продуктового набора и ударной дозы алкоголя. На третьи сутки Витек поскребся в дверь и предложил выпить вместе. Степан Алексеевич совершенно не был расположен к такому повороту, он как раз мучительно размышлял о судьбе народа и пытался впихнуть эти мысли в зарифмованный столбик. Витек протянул руку с бутылкой виски. Гад, – подумал Степан Алексеевич, – жадная гнида, берег для себя, а когда прижало… Но додумать не успел, Витек уже запросто расположился на продавленном диване, отпихнув в сторону серые простыни и оглядывался в поисках стаканов. Степан Алексеевич быстро сгонял на кухню за посудой и заискивающе посетовал на отсутствие закуски. Витек отмахнулся, совершенно игнорируя голодные глаза филолога и, не дожидаясь его, маханул сразу полстакана. Степан Алексеевич присел на табуретку и скучно посмотрел в окно. А Витька вдруг сорвало, словно пусковую пружину.