Дело близилось к вечеру – вот и закат коснулся крылом воды Буга-батюшки.
… Борис оделся как на княжью охоту – простые льняные порты, мягкие, кожаные, богато расшитые жемчугом сапоги, шелковая нижняя сорочка, алый кафтан с оплечьями и золотой каймой, шелковый вышитый пояс и шапка, отороченная бобром. Из оружия – тот же любимый нож, еще дедов, с волчьей мордой у рукояти, и перчатка-кистень со свинцовыми бляхами. Из запаса – краюху хлеба да малую флягу вина. А вот мечом опоясываться не след – вряд ли князя ждет битва. И исповедаться рановато – Бог даст, вернусь живым, тогда разом за все грехи разочтусь. Боняка крутился рядом понурый, как пес, которого не берут на прогулку. Еще пять зим назад, когда Галицкий князь воевал Чернигов и Борис с дружиной ушли на сечу под стягом старшего Романовича, был у них уговор: случись что с князем, забавник подастся к Янке, беречь ее и дочурок. Ладно, с Богом. Отогнав тревожные мысли, Борис присел напоследок на лавку, встал, перекрестился, поклонился в пояс иконе Бориса и Глеба и пошел к бесу – принимать виру.
Крепость, за три дня выросшая вокруг Ладыжинского детинца, была прекрасна. Двое ворот, четыре стройные башни с бойницами, широкий ров, отводящий течение Буга так, что город оказывался на острове, аккуратный наборный мост через текучую воду – поутру ни моста, ни рва еще не было. Чтобы держать оборону такой махины по всем правилам тактики, нужно было не меньше сотни бойцов… Ну, положим, горожанам можно дать луки, а под защиту белокаменных стен люд потянется быстро. Бог ты мой, с такой крепостью можно вправду собирать вотчину, кормить большую дружину и не бояться ни половца, ни голодного степняка. И палаты поставить каменные, и церковь, и мастеровых завести, и сыну (а Янка непременнейше родит сына) оставить в наследство богатый и крепкий город. И на степь выйти с развернутым стягом, и отправиться в Константинополь за богатой добычей, и тысяча воинов за плечами «Бо-рис! Бо-рис!»…
– Борис Романович, все по твоему слову, – невесть откуда появившийся Волх обвел широким взмахом руки могучие стены: – Вот тебе кремль ладыжинский. Ни огонь, ни вода, ни железо, ни дерево не возьмут крепость. Только ложь и обман сокрушат здесь врата, запомни, князь! Только ложь и обман!!!
Князь увидел, как зашептались дружинники, как холоп дал подзатыльник мальчишке – запоминай.