Причина светового шоу для светского
Петербурга была вполне очевидна: владелец роскошного объекта
столичной недвижимости генерал-адмирал Великий князь Алексей
Александрович давал бал в честь победы русского флота в войне с
Японией. ЕГО флота. От главноуправления которым он был отставлен в
критический момент боевых действий на Дальнем Востоке. Отстранен
почти на полгода! Несправедливо, беспричинно…
И в своей обиде он был не одинок.
Безвинной жертвой несчастного мгновения не раз публично называла
Алексея Александровича вдовствующая Императрица. Сочувствовали ему,
в подавляющем большинстве, и приглашенные гости. За исключением,
пожалуй, лишь самого творца вопиющей несправедливости – Императора
Николая Александровича, Великой княгини Ольги Александровны,
свежеиспеченного морского министра Дубасова с его карманной
«морской фрондой», да нескольких персон из ближайшего окружения
Николая, не пригласить которых для генерал-адмирала было бы
моветоном. Тем паче, что и сам он страстно желал их непременного
присутствия! Восстановление справедливости требует пусть не
формально-явного, но публичного и понятного всем покаяния Дубасова
и его лизоблюдов.
«Если Федор хочет остаться в
министерском кресле, а его протеже – при погонах и должностях… на
какое-то время, то за свои геройства по части «попинать раненого
льва», эта компашка сегодня сторицей заплатит. Как и за травлю
Авелана, Старка и бедняги Верховского. Будут каяться и сапоги
целовать! А дрянного щенка-лейтенанта, что орал в Мариинке с
галерки «это не прима, это эскадра! На ней камней на два
броненосца!» я уж непременно найду как показательно отблагодарить.
За каждую слезку моей маленькой шалуньи. Молокосос паршивый! -
Алексей Александрович в сердцах сплюнул, - Без меня распустили
языки флотские. Ну, погодите! Выдам я вам, по первое число. И
ренегатам Нилову с Кузьмичем напомню кое-что. Qui cesse d‘être ami
ne l‘a jamais été[4]…
И еще этот. Молодой да ранний...
Господин фаворит Банщиков. Этот фрукт должен раз и навсегда
зарубить себе на носу, что здесь кабинетной системы, как у немцев,
я не допущу никогда! Тем более с таким смазливым выскочкой-сопляком
за конторкой. Отныне роль «военно-морского секретаря» при особе
Императора – регистрация моих и министерских бумаг на Высочайшее
имя. И мы еще посмотрим, как он будет с этим справляться.