Фа минор. Бессмертная Прелюдия…
«Солярис»… Тарковский не знал Баха. А Лем не понял Тарковского. Но
ведь возвышенный русский гений не просто экранизировал умную
польскую космическую фантастику. Вовсе нет. С помощью гения
немецкого он трепетно искал… искал свой путь к Богу! Путь
подлинного нравственного очищения и уврачевания кающейся души. И не
едино для себя, а для всех! Ибо понял, что искусство – это
Долг…
- Боже, как это прекрасно… -
Император, прервав затянувшееся молчание, оторвал Вадима от
накатившего очередного приступа «воспоминаний о потерянном
будущем», - Согласитесь: Бах воистину велик.
- С этим не поспоришь. Гений - есть
величина постоянная.
- Да уж… это Вам не мой бедняга
Бюркнер. Будто он вам с адмиралом Рудневым чем-то лично не
угодил.
- Вовсе нет, Экселенц. Вовсе нет…
герр доктор Бюркнер – бесспорно грамотный и рациональный, я бы даже
сказал, без преувеличения, - выдающийся кораблестроитель. Способный
технически реализовать тот или иной вариант проектного облика в
наиболее оптимальном типе корабля. Это редкостный дар. Германии и
Вам с ним очень повезло. Именно так, кстати, однажды высказался о
нем мой адмирал. Но ведь Вы согласитесь, что реализация техпроекта
и генерация самой его идеи, которая должна нести в себе мощный
заряд новизны, опережающий мысль визави из чертежной Портсмута, не
одно и то же…
- Или, может быть, новизны,
опережающей идеи его коллег из чертежной в Санкт-Петербурге? –
Вильгельм внимательно посмотрел Вадиму прямо в глаза, - Михаэль…
вот Вы лично не опасаетесь, что моя германская военная и
военно-морская, в частности, мощь, может быть повернута против вас?
Против России?
Я уже полгода раздумываю над
вопросом, почему вдруг так резко и решительно изменилось отношение
Николая Александровича к сближению двух наших Держав. В чем тут
первопричина? Не Вы ли, прибыв к его Двору с идеями адмирала
Руднева, стали той последней каплей, что источила, наконец, камень
его постоянных страхов, недоверия и унаследованных предубеждений,
который я силился раздробить целое десятилетие?
- Все может быть, Ваше величество.
Только я не ясновидящий, чтобы заглядывать в души. Но, скорее
всего, вся эта совокупность обстоятельств повлияла на решения моего
Государя. Война. Ваша твердая и решительная позиция. Двусмысленные
игры Парижа. И, таки, - да, в чем-то, наверное, и скромный вклад
моего адмирала…