— Мы с королем заключили
сделку.
— На балконе вы
обмолвились, что везете перстень...
— Тише... — укоризненно
шепнул капитан.
— А еще вы говорили,
будто превосходно осведомлены о нравах
зеленокожих!
— Тише, — повторил лорд
Ролло. — Как гласит древняя мудрость, не подпускай куницу к
затылку, а леди к делам высокой руки.
— Но вы подпустили! Не
случайно, а умышленно. Значит, это наше общее дело! Мы должны
исполнить королевскую волю. И я имею право знать, что он вам
приказал.
Капитан задумчиво следил
за тем, как огонь пляшет на тонких, изогнутых веточках. Потеряв
терпение, я взяла эльфа за рукав:
— Ну же, не
молчите!
— Мне нужно время, чтобы
во всем разобраться.
— В чем? Вы ищите
заговорщиков, которые замышляют недоброе и хотят как-то навредить
королю? Верно?
—
Отчасти.
— Вам нравится мучить
меня недомолвками! — я отвернулась, обиженно поджав губы. — Играйте
сами в свою игру. Я ухожу спать.
Поднявшись, я сделала
шаг в сторону кареты. Лорд Ролло вскочил и попытался удержать мою
руку, но в этот раз мне удалось переиграть наглеца. Пальцы эльфа
лишь скользнули по ткани накидки.
— Леди Кэсси, — горячо
прошептал капитан. — Будь у меня ответы... Клянусь,
я...
Такой решительный,
остроязычный с другими, сейчас он, словно робкий юноша, выглядел
смущенным и растерянным. Выиграв несколько мгновений, эльф
торопливо продолжил:
— Мораль — чудовищно
неудобная штука. Она причиняет страдания не хуже тесных сапог. И
выбор, на первый взгляд очевидный, может оказаться ловушкой. Я бы
хотел поделиться с вами тем, что тяготит мое сердце, но в другое
время и при других обстоятельствах.
Мы смотрели друг другу в
глаза: он не решался обнять меня, а я, мечтая прижаться к его
груди, оставалась неподвижной, словно вросший в землю камень. Время
замерло и лишь треск сгорающих в костре веток отсчитывал для нас
проведенные в полузабытье мгновения.
— Спокойной ночи, лорд
Ролло, — я качнулась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в
щеку.
— Тихой ночи, леди
Кэсси, — Синие глаза капитана озарило безбрежное счастье, теплая и
нежная улыбка эльфа вознаградила меня за
смелость.
Устроившись на ночлег в
карете, я еще долго смотрела в темноту. Неподалеку шумно фыркали
кони, перекликались птицы и стихший на закате ветер, снова набрав
силу, гулял по маленькому лагерю. На излете ночи певец весны —
жаворонок — завел свою свадебную песнь, от которой мне сделалось и
радостно, и тоскливо одновременно.