— Боже, какой кошмар!
При подобных словах из меня вырывались глупые смешки. В этих краях было мало мужчин, и не удавалось привыкнуть к такой откровенности.
Наконец Майтлин отступил и раздался шорох одежды. Сейчас начнется. Я затаила дыхание и заметила, что ноги уже затекли. Плевать, не до них; звон пряжки, скрип сапог и соломы на полу — удовольствие приближалось, звуки заставляли трепетать. Я резко втянула воздух, когда Майтлин взял меня за бедра и дернул на себя, между ягодицами легло раскаленное, твердое… твердый член. В пекло смущение, ведь Майтлин ритмично подавался вперед, вжимал его в меня. А потом отстранился и влажная головка стала скользить ниже, ниже. Мысли исчезли, мир растворялся, и оставались только неторопливые, уверенные прикосновения. Я впилась в собственную губу и не сразу поняла, откуда боль — мелочь, скорее бы унять мучительную пульсацию между ног.
Майтлин проникал в меня медленно, будто действительно хотел запомнить и представлять позже. Мягкое удовольствие нарастало, разливалось в животе, как кипяток, и туманило разум. В груди закололо и я поняла, что не дышала, а вот Майтлин громко сопел, выдохи превращались в глухие стоны. Войдя полностью, он покачал бедрами из стороны в сторону. Боже, мне не вытерпеть это блаженство, было безумно приятно, но хотелось чего-то еще. Навязчивое желание не отпускало, я сгибала колени, тоже крутила бедрами, стонала.
Скоро движения Майтлина превратились в толчки. Сперва слабые, которые только мучали крупицами наслаждения вместо заветного пламени. Но они становились быстрее, соблазнительная твердость покидала мое тело и резко врывалась в него. Майтлин все сильнее бился бедрами о ягодицы, заставляя подаваться вперед. На твердом столе уже не казалось удобно, ноги ныли от усталости, но я не могла заставить себя сказать об этом. Придется остановиться, менять позу — не могу, слишком хорошо.
Майтлин замер, боже, снова томительное ожидание. Теперь оно изводило сильнее, но он быстро уперся руками в стол и начал проникать в меня еще резче. Темп нарастал, ножки стола грохотали об пол, вздохи и влажные шлепки повторялись эхом. Плевать, что крышка больно впивалась в колени, плевать на все, кроме жара между ног.
Я схватилась руками за стол, боялась слететь с него, ведь Майтлин с силой бился, бился, бился о ягодицы…