лочи, из города какой-то отстойник! А я-то думаю,
почему народу у нас на выселках прибавилось, почему люди к нам
переселяются, а оно вон чего! И патрули на улицах на каждом углу,
дожили.
Виктор
Михайлович соскочил с места и принялся собираться, сметая бумаги по
ящикам стола.
— Держи
документики, потом посмотришь, — сунул он мне в руки конверт и
пачку бумаг, перевязанных бечёвкой, для Антон Антоныча. — А я
побегу. Заскочу в штаб дружины, к майору, он у нас главный. Мне-то
он врать не станет. Побеседуем, а там посмотрим, что
делать.
— Если
всё будет серьёзно, — я взял документы и вышел вслед за ним в
дверь. — То тогда сегодня или завтра с утра, до восьми часов,
загляните к нам на «Ласточку». Пулемёт лично вам пожертвуем, а то и
два. Если меня не будет, скажите Далину или Арчи, они
выдадут.
— Ух ты,
— благодарно стиснул мне руку Виктор Михайлович, прощаясь. —
Царский подарок, они же только на аэродроме есть, и на пристани. У
дружины ещё, в арсенале.
— На
аэродроме уже трёх нет, — усмехнулся я. — Это один из них. И не
подарок это, потом вернёте, как всё устаканится
—
Интересно, как это вам удалось, — на бегу обернулся ко мне он. —
Потом расскажешь. А пулемёты вернём, конечно, если отобьёмся, но за
сохранность не ручаюсь, сам понимаешь. Военное дело
такое.
—
Понимаю, — помахал ему вслед я. — До свиданья!
Виктор
Михайлович, путаясь в полах длинного пальто, убежал вверх по улице,
направляясь в штаб дружины. Как раз сейчас там должен быть и Далин,
так что встретятся они по-любому, вот пусть и узнает о нашей
истории из первых уст. Я же развернулся в другую
сторону и быстрым шагом
направился к дому моей тётки. Вообще вся моя родня жила за рудником
на берегу речушки, крепким хутором на несколько семей. Верховодил
там дед, держа порядок твёрдой рукой. Жили крепко, даже богато по
фермерским меркам, но очень уж скучно. Вот и свалила тётка в город, где веселья
больше. Теперь живёт не нарадуется, и хотела бы вернуться к деду,
но сына, Игорёху того самого, на хутор в кандалах теперь не
затащишь. А без него она не согласна. Пропадёт, говорила тетка,
мальчик мой без менясовсем. А
то, что этот без малого двухметровый мальчик весит сто килограмм и
опасен для окружающих как долбанутая на всю голову росомаха, этого
тётка Марина видеть не хотела.