- Вы, Лев Семенович, самый ценный работник нашего
отдела. Пишите заявку на оборудование и время: мы удовлетворим её в
первую очередь и в максимально полном объеме.
Голос опять поменялся. Концовка фразы была на
удивление убедительной и сходу отметающей любые возможные
возражения, с металлическими нотками в тембре. Особенно мне
понравилась интонация в словах «в первую» и «максимально». Теперь
этот голос мог бы принадлежать начальнику моего отдела, если бы эти
слова входили в его словарный запас, который он определил для
речевой коммуникации со мной. Но и слов этих у него не было для
меня, так же, как и этой интонации.
Как же мне общаться с коллегами по работе таким
голосом?
Не беда, подумал я, это скоро пройдет, и стал не
спеша одеваться, оставляя себе, как обычно, резервный запас
времени, чтобы не опоздать на автобус.
- Если бы можно было отправить вместо себя на работу
своего двойника, а самому улечься в постель и погрузиться в сладкую
дрёму, предался я мечтаниям. - Как назло, сильнее всего хочется
спать рано утром, за минуту до сигнала будильника, а если
проснешься ночью, то лежишь и не можешь уснуть, хоть вставай и
включай свет.
С такими мыслями я остановился перед выходом из
комнаты.
Пройдя под аккомпанемент
привычно лязгающего грохота через три железные двери старой
кирпичной шестиэтажки и очутившись, наконец, на улице имени Второй
Буржуазно-Демократической Революции, Прутиков с удовольствием
втянул носом морозный воздух, который, не задерживаясь в
дыхательном горле, прямотоком попадал в относительно чистые,
насколько это возможно, легкие никогда в жизни не пробовавшего
курить молодого человека и разносился по альвеолам вместе с
живительным и таким
необходимым для интенсивно работающего мозга кислородом.
До автобусной остановки, если идти не спеша, дорога
занимала по времени ровно восемь минут.
Прутиков вытянул
округленные в виде буквы «О» губы и осторожно выдохнул. Белый пар
облачком завис на секунду перед его лицом и быстро исчез, унесенный
лёгким порывом колючего и игривого поначалу, но коварного ледяного
ветерка. Настроение у Прутикова соответствовало бодрой зимней
погоде с легким морозцем, заставляющим звонко и задорно скрипеть
свежевыпавший снежок под подошвами ботинок.Он попытался вспомнить,
а если не удастся, то хотя бы вычислить причину такого необычного
поведения своего гормонального уровня, который плескался как
родниковая вода в деревянном ведерке, когда он ходил за водой в
летнем походе на каникулах с Ириной из параллельного потока. Но то
было давно, а с тех пор этот самый гормональный фон показывал
только тенденцию к устойчивому покою, хорошо, если не снижению.