– Ну, потрогал. Что дальше?
– Набухла, что. Чувствуешь?
Папкин с неожиданной брезгливостью помял грудь двумя пальцами.
– Мерин, – сказала Мамкин уничтожающе. – Не помнишь, какая у жены сиська.
– Тебе мерещится, – огрызнулся Папкин. – Пустишь ты меня, или нет?
– Успеешь. Сначала позвони Лыковым. И… попроси у них какую-нибудь одежду. Мы же все раздали.
– Дай, я пройду!
– Успеешь, тебе сказано. Я забрала его из сада. С ним уже никто не общается. Воспитатели его сторонятся, как чумы.
– Бери отпуск, сиди с ним…
– Я уже взяла. Но не отпуск. Я ушла с работы. Погоди, запойная скотина, скоро до тебя дойдет.
Это подействовало. Папкин снова остановился.
– Что ты мелешь! Рехнулась? – А что мне остается? Не могу же я появиться на службе в таком виде.
– Да в каком-таком виде? О чем ты?
– Увидишь. Немного осталось.
– Я найду эту суку с дудочкой, – Папкин сжал кулаки. – Этого долбаного колдуна. Я засуну ему дудочку в…
– Плюнь на него. Он сам перетрусил и сбежал.
– Неважно! Разыщу экстрасенса, бабку! Его у меня наизнанку выворотит! И Свина расколдуют!
– Позвони Лыковым, – устало повторила Мамкин и скрылась в спальне.
Папкин отпер дверцу бара, наполнил стакан.
– Дай мне, – попросил Толик. – Я хочу соку.
– Это не сок. Тебе нельзя.
– А что это?
– Транквилизатор.
– Тан… кизатол, – повторил Толик удовлетворенно.
Папкин стоял перед раковиной и охлаждал бутылочку с кипяченым молоком.
Из спальни доносилось требовательное кваканье.
На столе стояло блюдце с тертым яблоком. Из рациона Толика постепенно исключались взрослые продукты – в той же последовательности, в какой некогда добавлялись, только наоборот.
Горлышко бутылки плотно облегала толстая соска.
У Папкина дрожали руки. Ему казалось, что в квартире поселилось привидение.
Он взвесил в ладони бутылочку, гадая, достаточно ли она тяжела, чтобы проломить пятимесячную голову.
Его передернуло. Конечно, он не сможет этого сделать. И яду не сможет подсыпать.
Когда он вошел в комнату, Мамкин уже держала Свина на руках. Свин корчил рожи, беспорядочно взмахивал ручками, хныкал.
– Я напрасно уволилась, – Мамкин истерично хихикнула. – На все про все хватило бы отпуска. Он завтра исчезнет.
Папкин передал ей бутылочку.
Толик нахмурился, зачмокал; Мамкин приподняла донышко пальцем, чтобы молоко закачивалось быстрее.
Папкин отвернулся.