Игровой Уровень незнакомки по-прежнему оставался мне неизвестен,
о том, способна ли она справиться со змеей – и главное,
захочет ли вступить с ней в схватку – можно было лишь гадать, но
как бы ни призрачны были шансы, иных мне Небо могло и не
предоставить, потому, собрав все свои попугаичьи силенки, я разинул
покалеченный клюв и прохрипел с присвистом:
– На помощь! Помогите! Помо…
Дальше все произошло очень быстро. Еще сильнее прикусив меня
ядовитым зубом и тем самым заставив умолкнуть, змея сорвалась с
места, словно выпущенная из туго натянутого лука стрела. Рванулась
она не к дороге, а прочь, в высокую траву. Но оказалось, что ни в
реакции, ни в прыти незнакомка ей не уступала. Хищно сверкнула
сталь – хвала Небу, меч у путницы и в самом деле имелся. Правда,
убить мою похитительницу незнакомка не убила, но, похоже, достала:
внезапно по телу змеи пробежала дрожь, непись конвульсивно
свернулась кольцом, широко разинула пасть в безмолвном крике – и,
тряпичной куклой вывалившись оттуда, я кубарем покатился по земле.
Лязгнули смертоносные челюсти: почти мгновенно опомнившись,
рептилия попыталась подхватить выроненную добычу, но новый взмах
клинком заставил ее отпрянуть не солоно хлебавши.
С упорством, достойным, на мой взгляд, куда лучшего применения,
змея еще трижды бросалась вперед – ко мне, а вовсе не на свою
вооруженную противницу – и трижды незнакомка ее благополучно
отгоняла. В последний раз неписи почти удалось ухватить меня за
безжизненно распростертое раненое крыло, но аккурат в этот момент
острый кончик меча наискось чиркнул рептилии под левым глазом,
распоров бурую чешую. Шарахнувшись от грозного оружия, змея
взвилась в воздух, на мгновение встав на хвост почти вертикально –
словно желая напоследок продемонстрировать себя противнице во всей
красе (росту там было отнюдь не на 38 попугаев – гораздо больше),
затем, подобно подрубленному под корень дереву, рухнула в траву
плашмя и бросилась, наконец, наутек.
Словно бы для порядка сделав вслед неписи несколько коротких
шагов, незнакомка остановилась, спрятала меч в ножны, а те – в
Инвентарь. Затем вернулась к обочине и, присев на корточки,
склонилась над моим израненным тельцем:
– Ух ты, попугайчик!
Теперь ничто не мешало мне ее как следует рассмотреть. Это была
девушка-игрок, лет восемнадцати на вид, черноволосая обладательница
пары чуть раскосых, очень внимательных, но при этом ощутимо
холодных глаз.