от Ульманаи вбитве
Сожженого Древа тоже. — Судя по голосу моеготелохранителя,что-то особенное произошло в той битве, но
спрашивать я побоялась,ведь
ядолжна была знать оне так давно произошедшихсобытиях. К сожалению, времени на
изучение всего у меня катастрофически не хватало, пусть я и
прихватила с собой неосиленный и до середины четвертый том
Мартина из Бейона, изучение
его шло крайне медленно — после ужина я забиралась в постель,
открывала книгу на закладке и засыпала, прочитав едва ли
страницу.
Гаратэ всхрапнул, тряхнув гривой и глухо звякнув
шейной броней. Действительно, чего я боюсь?
— Убивать, это… как? — Альвин бросил на меня
беспокойный взгляд, и тут же отвел глаза.
— Вашевысочество, может быть, вам и не
придется…
— А если придется? Мы туда не цветами торговать
едем, я веду войско усмирять мятежников и должна быть готова…
убить, если потребуется.—Последние слова дались мне с трудом. Альвин не
знал, что эта война для меня была вроде тренировки, ведь мне
предстояло лишить жизни куда более высокопоставленную цель. И
малейшее промедление будет стоить мне жизни, да и не только
мне.А я была не готова. Что и неудивительно — с чего
бы вдруг мне, жительнице мегаполиса XXI века, экономисту по
образованию, быть готовой хладнокровно убить человека? А
придется…
Альвин молчал, потом вздохнул, очевидно, его мои
вопросы не радовали.
—Возможно,
мастер меча сможет объяснить вам лучше меня? Я простой солдат… —
предпринял он еще одну попытку увильнуть от щепетильной темы
разговора, и я гневно фыркнула. Будто я не спрашивала рыжебрового
об этом! И что?Что он мне сказал?
— «Придет время,и вы
поймете, принцесса», — передразнила я интонациюХаракаша
и требовательно посмотрела на своего собеседника. Альвин хмыкнул,
но тут же вернул серьезное выражение лица. Я не собиралась
отставать, но решила зайти с другой стороны.— А ты
помнишь своего первого убитого? — Да, согласна, вопрос звучит
банально, нуа что мне еще было спрашивать?
Пристально глядя в лицоАльвина,я
не могла не заметить легкую тень, что легла на него, а чуйка,
обострившаяся за последние дни, донесла до меня чувство легкой
печали и раздражения. Кажется, я наступила на больную
мозоль.
— Я не помню его лицо, если вас интересует это.
— Вегоголосе прорезались жесткие нотки, он помолчал
пару мгновений, а потом продолжил уже мягче: — В ранние времена
Суррей часто подвергался ульманским набегам, особенно когда