Звали его Андрей, был он среднего роста, с
незапоминающейся внешностью типичного жителя среднерусской
возвышенности, но в льдистых глазах его плясало холодное пламя.
Как-то так вышло, что мы довольно близко сошлись на почве увлечения
рукопашкой и стали много времени проводить в обществе друг друга.
Он был старше на пять лет и уже дослужился до капитана в
следственном отделе ГУВД Москвы. Потом перетащил меня к себе, а в
1978 году, оба мы как подходящие по всем требованиям попали в
свежеобразованый Отряд милиции особого назначения (ОМОН), позже
превратившийся в Специальный отряд быстрого реагирования (СОБР).
Шло время, менялись правительства и государственная система,
менялись наши задачи. Пришлось побегать по Кавказским горам в
первой и второй Чеченских компаниях, освобождать заложников и вести
настоящие боевые действия. Были победы, но были неудачи, горькие
потери.
Но главным Делом у нас с Андреем стала так называемая
"Белая стрела". Это была реально существовавшая группа самых
отмороженых бойцов, озлобившихся, видящих чудовищное нутро
нарождающейся системы и сумевших перешагнуть через внутренние
запреты любого "правильного" мента. Всего восемь человек, в течении
пяти лет наводили страх божий на самых омерзительных
беспредельщиков и бессовестных чиновников, мстили за предательство
страны и наших товарищей. Мы знали всю систему изнутри, потому так
и остались неуловимыми.
Потом, неожиданно для всех, вместо Борьки-алкаша,
президентом стал адекватный гэбешник, и страна как по мановению
волшебства стала выбираться из той помойки, куда спихнули её
"реформаторы".
В 2005 году вышел на пенсию в звании полковника. Один,без
семьи (так и не обзавёлся за всю свою беспокойную жизнь), похоронив
единственного настоящего друга в 2006, я начал сходить с ума.
Волкодав на пенсии - что может быть более жалким? Не хватало
адреналина, чувства собственной необходимости. Депрессия давила и
всё чаще я стал задумываться о самоубийстве.
Однажды увидел по телевизору передачу про жизнь
современных монастырей и понял - вот он выход. Особо верующим
никогда небыл, но это казалось прекрасной идеей. Крепкий мужской
коллектив, тяжелый труд на общее дело, суровая жизнь, с постоянным
преодолением себя, всё укладывалось в рамки моего мироощущения. Так
я стал монахом в отдаленном северном скиту. Дальше было всё как я и
желал, плюс пришло собственное понимание Бога. И если я в
результате оказался здесь, то понимание это правильное.