«Чстае дтя — сосу, д никпровод, псоланник, глаштай, привесть БАГ
на Змле. В нчале блоы Слово»
— Чистое дитя? — горько усмехнулся Владимир, — Это не про
Агнию.
«Мринаа — пстуоцвет. Белпозелняа. Праовл жкпрметна»
Наловчившись, Владимир просто мысленно зачитывал буквы вслух, и
в голове они уже обретали смысл, независимые от правильной
расстановки букв и пробелов — будто говорил больной ребенок с
поражением речевого аппарата. Или старик, погибающий от сосудистой
деменции. Провал эксперимента? О чем он?
«Жняя — по дхдщэкзм лэяр. Фреитльна. Ест ребеонк»
Прочтя эту фразу, Владимир напрягся. Подходящий экземпляр для
чего?
«7 пптак. 8 успшн. Мелкасин занмеа н Нитрозепам. Пртивоокзапоний
д берем. нет. Зчтаие удлось. Ньч 29.10.2010. исп. запсиь Паслом 2.
Зво Ишим»
В желудке что-то перевернулось. Отец следил за ним? Почему он
так уверен, что Агния была зачата именно в эту ночь? И откуда эти
«семь попыток»? С чего он взял, что их было именно семь? В первый
год Владимир и Женя трахались как кролики двадцать четыре часа в
сутки — поди тут высчитай, когда именно произошло зачатие? Если уж
на то пошло — имело смысл делать ставку на начало октября. Агния
родилась десятого мая — маленькая, слабенькая, бледная, она едва
дышала. Женя с ней месяц пролежала в отделении интенсивной терапии,
прежде чем малышка окрепла и ее, наконец, позволили забрать домой.
На глазах у Владимира сами собой выступили слезы, руки нежно
погладили обложку медкарты, точно вновь в первый раз держали
Принцессу — малюсенького лилового младенца, такую тощенькую,
прозрачную, как будто недоношенную…
«Прад пналет — 10.05.2011. Спеет неу. Мтаь сыра Змля. Он
слышиут. Ндо сшпить. Окстоцин — вв. Мифепристон, пенкрофтон — по.
Спшть. З сзвзд Овна. Я нзову ее Агния»
Холодный пот катился по спине. Неужели… Это было слишком бредово
и отвратительно, чтобы укладываться в голове. Отец спровоцировал
преждевременные роды ради того, чтобы попасть в определенную дату?
С холодеющими руками он читал следующие строки:
«Бзеумн аясука. Гент икунеоб манишш. Сожги! Сожги! Сожги! Сожги!
Сожги...»
Единственное правильно написанное слово повторялось бесконечно
на всех остальных страницах, кое-где перекрывая врачебные
закорючки. Как бы безумно ни выглядели эти записи — теперь, когда
реальность больше не подчинялась стандартным правилам, все
написанное казалось… вполне осмысленным?