Это Хацкевич Иван Иванович. Белорус.
Строевая косточка до мозга костей. Старшина пограничник. Коллега по
наркомату, едрить… Уже мужик, сорока лет, повторивший судьбу тысяч
пограничников в первые дни войны. Обороняли они свою заставу до
последнего патрона, а потом оставшиеся в живых пошли в штыковую
атаку с прогнозируемым исходом. Хотя вот Иваныч выжил. Но повезло
ему или нет, сразу не скажешь. Это для кого как.
Хацкевич мужик основательный,
неторопливый в словах и движениях. И спокойный как слон. Вот и
сейчас неторопливо загребает ложкой пюрешку, хотя дико голодный,
как и мы все.
– Тоже на медкомиссии
были? – с непонятной надеждой опять поинтересовался
Рудик.
Рудик… Звонковский Рудольф
Валентинович. Высоченный, почти два метра, нескладный парень с
длинными руками, которые он всегда не знает, куда деть. Он совсем
молодой – едва девятнадцать лет исполнилось. Будучи студентом
мединститута, вопреки воле своих родителей, решивших вопрос с
бронью, пошел добровольцем на фронт. Служил военфельдшером. Он
самый свежий из нас. Всего полгода в плену. Очень начитанный,
практически эрудит. И еще он еврей… но не типичный. Никто и
никогда, посмотрев на этого светловолосого парня с характерными
славянскими чертами лица, не заподозрит в нем семита. Не знаю, как
так получилось, но факт налицо. Все вопросы к его мамаше. Кстати,
она, так же как и его отец, врач.
Рудька панически боится, что его
раскроют и отправят в «газенваген», но как-то пока не случилось. Он
грешит по факту своей славянской внешности на еврейские погромы, в
свое время прокатившиеся по Украине, но это, как по мне,
маловероятно. Мамаша его коренная москвичка. А вот бабка
действительно со Жмеринки. Рудька говорит, что какие-то гены. Но
всем известно, что это псевдонаучная хрень. Так что не иначе
чудеса. Или сосед…
– Да, Рудик. Да… – Иваныч
степенно облизал ложку и положил ее в пустую миску. Собрал со стола
последние крошки хлеба и отправил в рот. – Вот и повечеряли,
хлопцы. День прошел и ладно.
– А какие анализы брали? –
опять полез с вопросами Рудик.
– Да ты заткнешься
наконец! – рыкнул на него Камиль, но живо сбавил тон под
взглядом Иваныча.
– Да откуда же нам знать,
Рудольф. Из вены кровь брали, из пальца и в пасть какой-то ложкой
лазили. Волос по клочку остригли и ногти обрезали. И в конец,
падлы, тоже забрались. Такой палочкой на конце плоской. Вот вроде и
все. Чудно… – Иваныч тяжело плюхнулся на шконку и заворочался,
устраиваясь поудобнее.