Супруг полнотелой особы осторожно
встал и осторожно тронул свое необъятное счастье за рукав.
— Пойдем домой, лапушка! Ну что ты,
право слово, к Ринке привязалась. Пойдем, там матушка ведь
ждет!
Ярилка, краснеющая все сильнее с
каждым Азарининым словом, от реплики мужа достигла точки
кипения.
— Ах, ты ее еще и защищаешь,
изменник проклятый! — выкрикнула она яростно и замахнулась скалкой.
Посетители, ожидавшие женской драки с визгом и причитаниями, а не с
раскроенным черепом, охнули. Азарина сориентировалась мгновенно:
подставила под удар руку с подносом, другой перехватила скалку,
дернула, вырывая ее из рук разъяренной противницы. Та от
неожиданности пошатнулась, зарычала и попыталась вцепиться
конкурентке в темные волосы. По одной руке Рина ударила подносом, в
другую, дотянувшуюся всё-таки до ее головы, вцепилась острыми
ногтями. Не помогло. Тогда она ударила обезумевшую Ярилку в грудь.
Та охнула и с невероятным грохотом осела на пол.
Мужчины замерли. Двое, испробовавшие
когда-то на себе более понятную им в силовом варианте аргументацию
слова «нет», почесали места, где года тому назад сиреневым цветком
расплывались подаренные Азариной синяки. Ну а что? Девка-то
приживалкой жила, на три дома служила, сама без хаты, без одежи
приличной, да и слухи ходили разные... Видеть никто не видел, а
запретить додумать — такого закона нет. Вот и были удальцы,
посчитавшие, что кокетничает с ними баба, а не всерьез отказывается
«погулять» пойти. Ну и получили по разным частям тела.
— Уходи, Ярилка. Мне тут бешеные ни
к чему.
«Бешеная» медленно встала при помощи
мужа. Губы ее задрожали, глаза превратились в щелочки, грозя
водопадом слез всем окружающим. Так у Ярилки всегда было: как
разойдется — в драку лезет, а потом реветь начинает. Независимо от
исхода драки. Вот и теперь муж аккуратно погладил ее по плечу,
осторожно взял со стола положенную туда Азариной скалку, подхватил
супругу под локоток, и, нашептывая ей что-то утешительное, повел к
выходу. Посетители облегчённо выдохнули и, взбудораженные коротким
представлением, с новыми силами накинулись на еду. Комнату опять
наполнили голоса и стук ложек. Но ощущение уюта исчезло. Азарина,
уязвленная чужими словами (хоть она и самой себе в том признаваться
не хотела), быстро покинула помещение. Ей еще приблудившуюся девицу
укладывать.