Азарина сначала постучала и, только
дождавшись разрешения, вошла. Поставила на выскобленный почти до
блеска стол чернильницу, положила металлическое перо и несколько
листков дешевой тонкой бумаги.
— У вас необычайно чисто, — заметил
Вадим. Женщина пожала плечами.
— Это постоялый двор, а не
свинарник.
— Очень средненький постоялый двор,
стоит заметить, хоть и единственный в этом захолустье. Впрочем,
зачем они здесь нужны? Важных чинов, проезжающих мимо, будет
обхаживать дон Низ, а, допустим, разорившийся крестьянин,
удовлетвориться и углом в какой-нибудь пивной со стратегически
верным названием "Кабанья ляжка".
Азарина препираться не стала, только
сверкнула карими глазами. Иногда Вадиму казалось, что из этих глаз
на него смотрит Тижийская степь.
— Еще чего-нибудь желаете?
— А ты можешь что-то предложить?
Она молчала. Вадим встал.
— Тем, кому есть что мне предложить,
я очень хорошо плачу.
Он шагнул к застывшей посреди комнаты
женщине, но та ужом скользнула к двери.
— Бордель у нас на Цветочной
улице.
Ее насмешливый ответ звучал в комнате
даже тогда, когда дверь за ней закрылась.
***
На Цветочной улице Вадим побывал. Не
только с пользой для тела, но и с выгодой для дела. Кому, как не
проституткам, знать все грехи первых лиц города?
Информация, деньги и титул сделали
наконец необходимое: через сутки мужчина уже сидел в "гостевой"
комнате городской тюрьмы в уютном кресле, а напротив, на низкой
скамье, специально сюда для этого принесенной, устроился раненый
чародей. На Вадима разбойник смотрел без особого страха, что
последнего немного раздражало.
Обычные головорезы так не смотрят.
Значит, за ним стоит кто-то очень сильный. И чародей верит, что его
вытащат. Или надеется на собственные способности? Нет, конечно, в
таком захолустье давно позабыли о правилах содержания под арестом
темнокровных, вот только чародеи давно выродились. И этот не
исключение. Максимум, что может – зажечь камин, нагреть металл,
отвести глаза. Иначе бой на постоялом дворе закончился совсем
по-другому. Впрочем, чародеи и до Кровавого столетия не умели
ходить сквозь стены, так что куда отсюда денется этот тип? Разве
что в могилу.
— Боишься? — спросил вен Борз,
медленно наливая в бокал алую словно кровь жидкость. Что-что, а
хорошее вино глава тюрьмы любил. Даже странно, что человек со столь
низменными наклонностями имеет столь хороший вкус.