Мужчина вздохнул. Вспомнил теплые
губы гибкой Айвы, ее лёгкий смех:
— Не руки твои, душу целовать хочу.
Сердце греть буду.
Вспомнил ее по-детски вздернутый
нос, озорные черные глаза. И ещё — как бросался на него с кинжалом
ее сын-подросток, крича о бесчестье, смываемом только кровью. Но
какое ж бесчестье, если не он к ней, а она к нему пришла? И на
неловкое «замуж не возьму» только рассмеялась мелодично и скинула
красные одежды?
И все же ребенок был в своем
праве.
— Теплое сердце, теплое, —
приговаривала она, перевязывая ему плечо. — Забери меня на Север.
Греть тебя буду. Сына отцовой крови оставлю, он от их мира.
Невзор посмотрел на сложенные в углу
детские кинжалы и отрицательно мотнул головой.
И утром ушел. Айва больше не о чем
не спрашивала и ничего не просила. Только подошла, поцеловала его в
грудь, когда он менял рубашку, провела ладонью по коже, испещренной
порезами, один из которых оставил ее сын.
— Ты встретишь достойного, — сказал
Зор, смотря в ее черные глаза. Женщина улыбнулась, притопнула,
качнув бедрами — и зазвенели приделанные к поясу
кинжалы-украшения.
— С недостойным шида не ляжет, лучше
смерть. А ты? Встретишь?
Он молча вложил ей в руку охранную
грамоту и, услышав в глубине дома сонные шаги ее сына, шагнул в
утренний сумрак. В любом случае через два дня их часть покидала эту
деревню, а уж пару ночей он найдет, где переждать. Сердце защемило
— до того хотелось обернуться, но и он, и Айва знали, на что шли.
Ещё когда пришла она к нему в Дикую ночь в алом наряде, а он не
поднял алые одежды, а коснулся загорелой кожи — знали. А вот прошло
время, были битвы, были любовницы, а она помнится. Женщина, что
обещала греть его душу.
Тьфу. Что там греть-то? Душа как
душа. Вот Вадиму точно для сердца нужен врачеватель, больше, чем
для тела. А ему, Невзору, что лечить? Жил, как считал нужным.
Исполнял долг. В меру пролил своей крови и чужой. Думал, что и
помрет на поле боя. Ан нет, не вышло...
Сид с досадой ударил ладонью по воде
— и та пошла рябью, искажая, смывая его отражение. Мужчина
отвернулся, посмотрел на хмурое небо, на неухоженные ряды вишт,
давно не стриженных садовником. И увидел, как среди деревьев
мелькнул женский силуэт в белом. Силуэт шел от парадной двери, и
Невзор подумал, уж не очередная ли просительница ходит тут в
поисках Чеслава, который, судя по всему, считался завидным женихом
в округе. Предвидя очередной неприятный разговор, он устремился к
аллее, но как бы быстро он не шел, а девушка успела исчезнуть из
поля видимости. Невзор отправился к дому.