Глава тюрьмы его визиту удивился, а
в ответ на простой вопрос задрожал и невинно захлопал заплывшими
глазками.
— Так это... нет больше такого.
— Как нет?
— Э... исчез.
Заключённый был, конечно, чародеем,
но даже они не могут ходить сквозь стены. Уж это Вадим знал точно.
Неприятная весть усилила головную боль, и вен Борз зарычал:
— Каким образом преступник мог
исчезнуть из-под вашего контроля? Преступник, который напал,
позвольте заметить, на генерала серземельской армии, награжденного
Алым орденом из рук самого господаря! И на единственного наследника
рода Борз, что своими корнями уходит к господарской кровной
ветви!
— Э-э-э...
Тюремщик краснел, бледнел, заикался,
но ответить не мог. Разговор выходил крайне бессодержательным.
— Покажите его место.
Низкий неприятный человечек, имени
которого Вадим не запомнил, заторопился исполнить приказ. Вен Борз
— это не просто фамилия, это непризнанный глава западной части
страны, министр земельных дел, это дядя жены самого господаря. За
этим именем — деньги, сила, власть. И...
«...Мой сын умер бы, но не
позволил взять себя в плен проклятым тижийцам, что изрезали на
куски его деда и старшего брата...
...Отрекаюсь от твари дрожащей,
что выдает себя за мою кровь...
...Посему о выкупе речи быть не
может...»
И это все не предназначено Вадиму.
Но «честь рода» потребовала создавать видимость семьи. Даже ту
статейку, что напечатал какой-то ушлый газетчик, быстренько
опровергли. И все забыли о феноменальном разладе в одной из первых
семей государства, словно то действительно была чья-то злая
шутка-клевета. Все, кроме главы рода вен Борз. И кроме Вадима.
Отец мог отобрать у него многое, но
не имя. А такое имя — это сила.
И все же кто-то пытался его
переиграть. Настолько глупый или настолько могущественный?
Осмотр тюремного угла ответа на этот
вопрос не дал. Аристократ не побрезговал лично порыться в брошенной
в угол соломе. Но кроме капель крови ничего не нашел.
— Кто дежурил?
— Здесь? Так это... Филипп да
Игнат.
Некоторое время пришлось искать
свободного тюремщика, чтобы проводил гостя к домам упомянутых лиц.
В первом некий Филипп отходил от вечерней попойки. Спьяну мужчина
сознался, что напарник вчера предложил угоститься «кислиткой», что
настояла жена на ягодах-травах, ну они немного и переусердствовали.
Во втором доме прямо на полу, не обращая внимания на ползающих по
нему детей, спал некий Игнат. Его жена, раздавая затрещины
многочисленным чадам, бегающим вокруг нее, с удовольствием
жаловалась на мужа: