Богу душу…
Воспоминания резанули слова о том,
что мою душу заберут. И родных я там не встречу.
Я попытался подтянуть себя еще. Сил
поднимать голову не было, и я просто повернул ее поудобнее. Меч
поплыл перед глазами, стал расплываться.
«А твои жена и дочь? Как же
они?»
Зарычав, я подтянул руку, сделал
усилие. Тело дернулось и обессилено замерло. Не могу больше.
– Бесхребетный ноль!
Я усмехнулся. Посмотрю я на тебя,
когда ты провисишь два дня на столбе под палящим солнцем. И тебя
будут жрать мухи.
«Ты не висел! Ты тут десять минут
всего!»
Я выругался. Вот же назойливая баба.
Заткнись!
«Вставай, ноль! Я жить
хочу!»
– Не, все, этот не доползет, –
послышался голос Торбуна.
– Может, добить? – с надеждой спросил
Кроммал, – Небо одобряет милосердие.
Сраный копейщик! Я подтянул руку, она
застыла на полпути. Простите, мои дорогие!
– Я тебе добью! Надо будет, сам
сдохнет, не испытывай судьбу.
Снова уткнувшись носом в пыль, я…
заплакал. Глаза жгло, влаги давно не хватало, но тело с болью
содрогалось в приступах рыдания. Вокруг стояли несколько воинов, и
наверняка с презрением смотрели. А мне все равно, я умираю.
«Папа!»
Я затих. Что? Это кто?
«Папа. Иди сюда! Смотри, что я
умею!»
Эльза! Моя Эльза! Ты моя
кровинка!
«Папа-а-а. Ну-у, что ты
лежи-и-ишь?»
– Да иду я, иду! – вырвалось из
пересохшего горла.
Новая попытка, я с огромным усилием
поднял голову и уперся подбородком в грязь. Меч всего-то… ну,
какого хрена? Он все так же в пяти шагах!
– А-а-а! – я закричал, раздирая
пересохшие связки.
Тянем одну руку. Обдираем кожу до
новых ссадин, я чувствую, как вырываются волоски с корнем.
Прочертив локтем, будто по наждачке, я выкинул руку вперед, больно
вонзив пальцы в пыль.
Вторую руку под себя. Опираемся на
локти. Экономим движения. Ползем телом, помогаем уставшим
рукам.
***
«Помогаем локтями, сраные вы
шавки! Автомат в руках у вас будет, как ползти будете? Уро-о-оды!
Понабрали говно всякое!! Куда ты, шваль, автомат в грязь опустил?
Он у тебя блесте-е-еть до-олжен!!! Ты у меня за всю роту стволы
чистить будешь!»
***
Голос нашего сержанта оглушительно
прогудел из прошлого и будто поддал пинка по моему новому тощему
заду. Я сразу согнулся, выпятив пятую точку к небу, и кинул себя
вперед. Вернее, попытался, но все же продвинулся вперед сразу на
два шага, прочертив подбородком борозду и набрав в рот земли.