Мэриэн обхватила колени руками и
снова подняла глаза к небу. Сзади раздалось шуршание и еле слышный
звон цепей — и, не оглядываясь, она знала, кто это. Амарель
устроился рядом.
— Послушай, — шёпотом заговорил он,
— не всё так плохо…
Мэриэн была так зла, что охотно
пихнула бы его в бок кулаком, но вместо этого кивнула — мол,
слушаю.
— Раз так вышло… с цепями, —
торопливо шептал Амарель, — то может, просто доберёмся до Бей-Яла,
а там сбежим?
Мэриэн не сумела промолчать:
— Нам нужно в Гафарса, а не в
Бей-Ял! И надо было бежать, пока ноги у нас были свободны! — Она с
силой ткнула кулаком… в цепь. Та звякнула, часовой эмеген завозился
и вздохнул во сне, как самый обыкновенный человек.
— Тише, тише, — Амарель положил ей
руку на плечо, но Мэриэн сбросила её и отодвинулась. — Я же не
виноват. Я хотел как лучше, правда!
Слушая его сбивчивые объяснения,
Мэриэн вспомнила, как впервые выбралась к колодцу в Эмгра и увидела
там хмурого раба, который представился Кебеком. Мэриэн не знала
бей-ялинского языка, и им пришлось объясняться жестами, но, так или
иначе, Кебек сделал ей знак, когда она упомянула об Амареле.
Скрестил два пальца. Как если бы это были два скрещённых жезла,
нарисованных в той книге. Когда Мэриэн её читала — пять лет тому
назад? Десять?
— Всё будет хорошо, — Амарель
повторял эти слова, как молитву, и Мэриэн поморщилась. Сколько ни
говори «пирог, пирог», во рту сладко не станет.
— Иди, — прошептала она, и Амарель
удалился так тихо, как только мог. После его ухода часовой,
наконец, проснулся и грозно поглядел на Мэриэн, но ей было всё
равно.
Мэриэн до сих пор помнила обложку
той книги — тёмно-красную, с жирным чёрным названием «О верованиях
чужестранных». Мэриэн предпочитала книги, посвящённые охоте и
истории, но так случилось, что ей пришлось ждать королеву Агрей по
какому-то делу. Может быть, оно касалось Эсфи — сейчас Мэриэн не
смогла бы сказать.
Ждать пришлось в тихой, пыльной
библиотеке, а на столе лежала книга, которую Мэриэн принялась от
скуки перелистывать. О том, какие верования были у других народов,
она знала очень смутно, несмотря на все старания придворных
учителей. Мэриэн и об афирской вере знала немного — и всё равно ей,
как и королеве с принцессой, иногда приходилось выстаивать службы в
храме Четырёх Богов. Но голоса священнослужителей не будили в
Мэриэн трепета, колени её не подгибались, и сердце не пело. Четверо
Богов — всего лишь четыре стихии, думала Мэриэн; огонь, вода, земля
и воздух. Кто знает, нуждались эти стихии в поклонении, или всё
придумали люди? Но говорить такие мысли вслух было бы кощунственно,
даже если ты воспитанница королевы, и Мэриэн помалкивала.