Бежать бы — от собственного огня. Но
всё, что Амарель мог сделать — это смотреть широко раскрытыми
глазами то на свои руки, то на эмегенов, и трястись от страха. А
потом он кое-что осознал, и дрожь ушла.
Огонь не жалил Амареля, и кровь
перестала течь. Это значило, что он… дэйя?!
А тем временем предводитель отряда,
знакомый эмеген с повязкой на голове, опомнился. Перехватил дубину
поудобнее. И понёсся на Амареля с боевым кличем «Аус-се!»
Всё-таки эмеген не может отступить перед опасностью, пока не
убедится, что это действительно опасность.
Амарель успел об этом подумать,
прежде чем столб огня сорвался с его пальцев и ударил прямо в грудь
эмегена. Прожёг дыру насквозь. Эмеген упал, раскинув огромные
ручищи, и дубина покатилась по земле. Он даже не понял, что
случилось, когда был мёртв. А ведь наверняка решил, что успеет
хватить человечишку дубиной промеж глаз?
Его собратья стали отступать, а
Амарель двинулся вперёд — теперь уверенно, без колебаний.
— Тос-си, — шептал он. —
Тос-си.
Амарель улыбался, превращая эмегенов
в обугленные трупы. И рука его ни разу не дрогнула.
Конец первой части
III
Стать героем — непростое дело. Надо
убить чудовище или вызволить из плена принцессу, а иногда совершить
и то, и другое. Амареля порадовало, что он может обойтись без
спасения принцессы. Не так давно он спас одну, и ничем хорошим это
не закончилось. Да и героем он не стал.
Теперь всё обстояло иначе. Амарель
шёл к пещере, где пряталось чудовище, под шумное одобрение жителей
деревни Ярлы. Он чувствовал прилив сил и решимости — вероятно,
потому, что в деревне его угостили чем-то крепким и пенящимся,
приговаривая, что ради героя ничего не жалко.
Амареля сопроводили до нужной
тропинки, извивавшейся среди густой лесной травы. Дальше идти
ярлинцы побоялись, уверяя, что боги накажут их, если они осмелятся
заглянуть в «елмаузову пещеру».
— Вы можете идти, — велел Амарель,
поднимая руку и любуясь тем, как на кончиках его пальцев расцвели
огненные лепестки.
— Удачи! Да пребудут с тобой боги! —
ярлинцы торопливо попрощались и исчезли так быстро, что Амарель
хмыкнул. Жалкие трусы! То ли дело он… последний и лучший из жрецов
Кальфандры… повелитель огня…
Амарель зашагал по тропинке. В свете
дружелюбных солнечных лучей, с теплотой, разливавшейся по жилам, он
был уверен, что ему никогда теперь не станет страшно.