Я вздохнул и, бросив взгляд в окно, за которым проносились
зеленые поля с редкими березовыми рощицами, поднялся со своего
места. Следующая остановка должна была быть моей.
Электричка издала пронзительный гудок и унеслась вдаль, оставив
меня в компании десятка дачников, которые, галдя и здороваясь друг
с дружкой, направились по разбегающимся от перрона тропинкам.
Вскоре я остался один. Опершись об идущие вдоль перрона
металлические перила, покрытые облупившейся желтой краской, я
достал сигарету и, прикурив, попытался сориентироваться на
местности.
«Там будет тропинка, через сосновый бор. Буквально десять минут
ходьбы, и ты будешь на месте. Третий домик от края».
С какого края? Я вздохнул.
– Ну, Антоха, не мог отвезти на машине, в конце концов, кому это
надо – мне или тебе? – буркнул я под нос и, отбросив сигарету,
направился к раскинувшемуся по другую сторону железнодорожной
насыпи сосновому бору.
Перейдя через пути, я на мгновение остановился в
нерешительности. Ни один из дачников в эту сторону не пошел, да и
густые заросли нетоптаной травы и репейника, бурно разросшихся
вдоль насыпи, упрямо говорили, что люди здесь не ходят. К тому же
лес выглядел как-то угрюмо, и идти туда мне почему-то не
хотелось.
Я нерешительно потоптался на краю насыпи, как вдруг легкое
покашливание, раздавшееся из-за спины, заставило меня резко
обернуться. На перроне стоял невысокий мужичок, одетый в потертую
фуфайку какого-то неприятного желто-зеленого цвета, под которой
виднелась довольно чистая рубашка в клеточку. Голову незнакомца
венчала замызганная бейсболка, а порванные на коленях джинсы и
высокие шнурованные ботинки военного образца завершали образ сего
аборигена. В руках он держал пару кривеньких бамбуковых удилищ и
небольшой металлический садок.
– Что-то ищите, господин хороший? – спросил он, заметив, что я
смотрю в его сторону.
– Да вот к знакомому приехал, тут его дача где-то быть должна. –
Я махнул рукой в сторону бора.
– А, так это в «Металлургах». – Мужик поставил удочки, прислонив
их к ограждению платформы, и, сунув руку за пазуху, извлек оттуда
помятую пачку «Беломора».
Я вздрогнул. В памяти шевельнулось хорошо забытое воспоминание,
заставившее меня пристально всмотреться в незнакомца. Лет сорока,
обветренное худощавое лицо, седоватая щетина недельной давности.
Блин, еще бы вспомнить, как выглядел тот мой давнишний знакомый,
хотя, с другой стороны, все это просто мои беспочвенные фантазии. Я
усмехнулся.