— Это вышка зодчих, — переменившись
в голосе и заговорив спокойнее, пояснила девушка. Опершись спиной
на грудь Кирая, она мечтательно смотрела на пылающие в лучах заката
облака и просторы Гнезда. — Их всего три. Отсюда зодчие, которыми
могут стать только сильнейшие из штормовиков, строят облака,
скрывающие Гнездо. Они же меняют погоду и времена года. Я даже не
могу представить, каково это — чувствовать подобную мощь.
Поведя плечами, она обернулась к
Кираю лицом, отчего его сердце забилось сильнее, разгоняя по венам
кровь и пробуждая сдерживаемую мощь частицы Зерна. Он боялся
пошевелиться, даже не дышал, чтобы не навредить кажущейся такой
хрупкой девушке, доверчиво смотрящей ему в глаза.
— Какой же ты, Кирай, — прошептала
она.
Ладонь Риссы коснулась его щеки,
скользнула вниз, на грудь и замерла, почувствовав под пальцами
неровность в районе колотящегося сердца.
Ее брови непонимающе нахмурились, а
пальцы отвернули край рубашки. Улыбка исчезла с ее лица, едва
девушка увидела сеть пронизанных красными сосудами рубцов,
стягивающихся лучами к небольшой выпуклости, где под кожей что-то
бледно мерцало.
— Что это? — она подняла на Кирая
испуганный взгляд.
— Крупица, — он неловко улыбнулся и,
мягко взяв девушку за запястье, убрал ее руку от рубашки. Шрамы
скрылись под тканью. — То, что делает меня церковником.
— Делает церковником? Разве
церковниками не рождаются?
— Как правило, да, но я родился
обычным человеком, а повзрослев, решил попытаться стать
церковником. Зерно очень редко принимает кого-то, кого не коснулось
своим дыханием при рождении. Мне повезло. Разве Лимус не
говорил?
Рисса отрицательно покачала
головой.
— Какой молодец: разболтал все, что
можно было, кроме самого главного, — в голосе Кирая зазвучала
досада. Поникший вид Риссы будил в нем чувство вины и неприятное
жжение под ребрами. — Прости, я не хотел тебя напугать.
— Напугать? Что за вздор! — девушка
неожиданно ожила, засмеялась и взяла Кирая за руку. — Пойдем
отсюда. На вышки зодчих вообще-то запрещено подниматься, но раз моя
мама одна из них, я знаю несколько секретов. Но лучше этим знанием
не злоупотреблять.
На обратном пути Рисса была
по-прежнему весела и неугомонна, но Кирай, удрученный произошедшим,
с головой ушел в себя. Отвечая невпопад, он избегал смотреть на
девушку, а жар, источаемый Крупицей каждую секунду с момента их
единения, показался чем-то неприятным и даже стыдным.