Перешептываясь, те любопытными
взглядами провожали человека, личность которого за считанные
секунды обросла ворохом домыслов. Кто-то уверял товарищей, что тот
— сотрудник Длани, и что стоит остерегаться злоумышленников на
борту, на что тут же получал тираду доводов, что тайная служба
Огнедола не открывает своих лиц; кто-то обращал внимание на летный
костюм — диковинку даже для нынешних времен.
В отличие от остальных пассажиров,
увязших в спорах о личности таинственной особы, Кирай хорошо знал
направляющегося прямиком к нему мага воздуха. Хрупкие черты лица
Лимуса светились самодовольством, а узкие губы под точеным носом
застыли в напряжении, едва сдерживая улыбку.
— Ты действительно думал, что
сможешь улизнуть от меня, мелкий прохвост? — издалека заявил Лимус,
привлекая к себе еще больше внимания. Хоть он и был старше Кирая на
пять лет, выглядел его сверстником, а иногда и того младше, стоило
ему начать валять дурака (а делал он это с завидной
регулярностью).
Пассажиры посторонились,
почувствовав в словах мага угрозу и опасаясь возможной драки, а
стюарды напряглись, готовые в любой момент прийти на помощь
ступившему на борт дирижабля егерю. Разворот удостоверения все еще
стоял перед их глазами, и те, хоть и знали, что служащие в этой
структуре держат отчет только перед уполномоченными представителями
Совета Единства, все же не понимали, почему маг не уведомил их о
находящемся среди пассажиров преступнике.
— Что ты здесь делаешь, Лимус?
Только посмотри, ты же всех перепугал, — пристыдил друга Кирай,
когда маг хлопнул того по спине, чем породил волну облегчения,
прокатившуюся по всей гондоле.
— Каменный болванчик, — просипел
Лимус, потирая загудевшую ладонь. — Тебя ищу, что же еще, — лицо
мага выражало ребячливую насмешливость, и только проницательный
взгляд темно-карих глаз выдавал в балагуре мужчину. — Моя группа
вернулась в Безвременье три дня назад, чтобы присутствовать на
церемонии Посвящения. Думал, что в честь своего выпуска старый друг
угостит меня выпивкой, а он в наглую смылся!
— И ты решил отправиться за
несколько сотен километров, чтобы стребовать свое?
— Как отпустили, так и прилетел, —
Лимус изобразил страдание и тяжело вздохнул, прежде чем
рассмеяться. — Со своими на заданиях столько насиделся, что
смотреть на них уже тошно. Небольшой отдых друг от друга только на
пользу пойдет. А что мне было делать в вечном городе самому? Так
хоть проветрился.