Тут было холодно, и его пронизало дрожью. По Бориному приказу он
перебрался на стол и лег.
Вокруг головы растопырились лапы фиксаторов. Их закрепят позже,
когда он вырубится. Боря тем временем что-то бормоча подключал свои
приборы, за изголовьем звякала инструментами на лотке операционная
медсестра. А Шломо лежал, глядя прямо на нависшую над ним
операционную лампу. Пока что она светила не в полную силу. Его не
оставляло ощущение дежа вю. Этот последний жест хирурга, то как он
хлопнул его по плечу... И это «джинн Сулейман»... Это уже было. Это
было там.
—Считай от десяти до одного.
—Десять, — нет, так не бывает. Как мог оказаться в той дыре
директор «Аль-Хали Мед тех.». Невозможно.
—девять...- и все-таки... не сошел же он с ума...
—...восемь... — это бред, но... Нужно сказать... Сейчас...
—...семь...
У Лозинского была роскошная кофемашина. Это был его пунктик,
который Муаммар помнил еще с тех времен, когда они вместе проходили
практику. Уже в ту пору Сергей с неизменной настойчивостью таскался
по барахолкам и зависал на сайтах, торгующих техническим
антиквариатом. Каждый раз он искал Её. Антикварную столетнюю
кофемашину, которая умела бы варить эспрессо. Этот монстр
устанавливался в каждой ординаторской, где обосновывался Лозинский,
и пользовался жуткой популярностью среди персонала до тех пор, пока
не сломается. Тогда Лозинский закатывал скандал — и шел искать
другую.
Похоже, привычка эта у него сохранилась до сих пор. По словам
ребят из Сережиной команды, стоявшая в здешней ординаторской
кофемашина была уже третья. И она, право слово, для Муаммара сейчас
была спасением: за все эти дни после операции, которую он провел
джинну Сулейману, ему так и не удалось выспаться. Спасали только
лошадиные дозы кофеина.
Операция шла долго. Пока Муаммар отсутствовал, развилось
обширное фиброзирование, так что соединительную ткань пришлось
удалять буквально по клеткам. Больше десяти часов с небольшими
перерывами аль-Хали просидел, уставившись в окуляры
нейрохирургического микроскопа и орудуя джойстиками
микроманипуляторов — расчищая зарубцевавшиеся участки, нащупывая
хотя бы следы проводящих путей, которые можно восстановить, чтобы
вживить имплант в искалеченную Сулейманову глазницу. Спина
занемела, глаза устали неимоверно. Почти полная тишина, только
короткие комментарии анестезиолга, указания ассистентам, полная
сосредоточенность, никаких лишних мыслей. Он должен был сделать это
дело хорошо.