—Как так? — допытывалась Белла. — Ты же должен знать...
—Нет, не должен.
—Это почему?
Шломо вздохнул.
—Потому что это секретное все. И чем меньше я буду знать, тем
меньше смогу выдать, если что...
—Если что?
—Если, например, попаду в плен. Меньше знаешь — крепче
спишь.
—Так, — Белла влезла в туфли и выпрямилась, уперев руки в бока.
— Вот не надо про плен... Ты три года не выходил за ворота этой
базы.... Ну? Что ты еще не знаешь о том, что в тебя
понавставляли?
—Почти ничего. Мне и не нужно...
—Не нужно?
Шломо пожал плечами.
—Я могу с этим работать. А что там понавставляли — не мое дело.
Военная тайна.
—А мне вот нужно, — сказала Белла. — В конце концов, я должна
знать, чего от тебя ожидать.
—Да ничего особенного от меня не ожидать, я такой же, как
всегда. Я нормальный.
—Нормальный, да?... Слушай, я выходила замуж за Шломо Шнеерзона,
а не за военную тайну. Я понятия не имею, кто ты теперь... — она
вскинула руки и встряхнула головой. — В конце концов, я не могу
спать с военной тайной!
Шломо шагнул к ней и протянул руки.
—Белла, ну чего ты... Хорошо же было... — он усмехнулся. — И...
Ты с этой тайной уже три года спишь.
Белла отстранилась.
—Пропусти.
Одернув платье, она протиснулась мимо него, распахнула дверь и
зацокала каблуками по коридору. Набрасывая рубашку, Шломо вывалился
следом. И он хотел догнать ее, удержать, объяснить — но Белла
развернулась, уставила на него палец и, глянув в упор, покачала
головой. Он остановился. И так и стоял, воюя с пуговицами. Белла
ушла — прямая, с развевающимися кудряшками и колышущимся вокруг
смуглых коленок подолом. Шломо, морщась и кусая губы, смотрел ей
вслед. В пальцах хрустнуло, и оказалось, что он сломал пуговицу
пополам.
Из кухни высунулся Зяма. Покрутил лопоухой головой и, оценив
обстановку, глянул вопросительно. Вот только болельщиков
недоставало... Шломо мрачно зыркнул на повара и скрипнул
зубами.
Зяму как ветром сдуло в кухню. Только через полминуты он
аккуратно выглянул за дверь и обнаружил, что адон сагам уже убрел
куда-то по коридору. Зяма почесал голову и почтительно приглушил
горланящий на всю кухню «Киберклезмер». Потом подумал, переключил
плеер в режим наушника и воткнул в ухо. Задумчиво посмотрел на свою
отражающуюся в огнеупорном стекле духового шкафа двадцатилетнюю
физиономию и заключил: