Пробившись к стойке, старик достал из кармана носовой платок —
необычный, тканевый. Таким антиквариатом пользовались, наверно, лет
сто назад. На уголке платка было что-то вышито, кажется, инициалы.
Старик строго взглянул на оказавшегося рядом смуглого парнишку.
Парнишка смешался, а старик поднес платок к коричневому горбатому
носу и оглушительно чихнул — так, что на него обернулась половина
посетителей приемного.
—Вы что-то хотели, дедушка? — спросила регистраторша, миловидная
женщина средних лет в аккуратном малиновом хиджабе и розовой
медицинской форме. На бейдже значилось «Фатима».
—Я, деточка, внука ищу, — ответил дедок и пожевал губами. —
Пропал внучок-то... — он вновь чихнул.
—Как зовут вашего внука, дедушка? — спросила Фатима, глядя в
экран компьютера. — Сколько ему лет?
—Сулочка, внучок, — ответил старик. — Мы с моей старухой
извелись совсем. Мать рыдает целыми днями: где Сулочка, куда
делся...
—Сулочка... — регистраторша нахмурилась. — Сулейман? Как его
фамилия? Сколько ему лет?
—Сулочка, внучок, — старик с готовностью покивал. — Совсем
Сулочка пропал. Ты погляди, дочка, не видали его тут?
Старик достал откуда-то из-за пазухи картонный квадратик
фотографии, такой же антикварный, как и его платок. Положил
фотографию на стойку и вновь оглушительно чихнул. Вытер нос и,
скорбно кивая, повторил: — Совсем пропал Сулочка.
Видимо, отчаявшись получить какие-либо новые сведения,
регистраторша взяла со стойки снимок. С фото, к счастью, хотя бы
цветного, улыбался, стоя под оливой, молодой мужчина не старше лет
тридцати, смуглый, в какой-то непримечательной зеленой
футболке.
—Это свежее фото? — подозрительно спросила Фатима. От старика
можно было ожидать чего угодно. Например, что снимку не один
десяток лет, и «Сулочка» окажется его ровесником.
—Свежее, дочка, свежее, — подтвердил старик. — Аккурат в апреле
снимали, у бабки день рождения был... А теперь пропал Сулочка,
совсем пропал, — он глубоко вздохнул, готовясь чихнуть, но только
промокнул глаза и пожевал губами. — Ну как? Не видали Сулочку,
дочка? — спросил он. — Мать совсем извелась... И мы со
старухой...
—Дедушка, это вот не ваш Сула? — Фатима повернула к старику
монитор, на котором был открыт портрет упитанного до шарообразности
пятидесятилетнего мужчины по имени Сулейман аль-Газзи. — Вот
единственный Сулейман в нашей больнице. Лежит в гастроэнтерологии,
отравился кебабом..