— Эрнесто Спиро, — прочитал Хенрик на карточке. — Не лгите,
Эрнесто. Он приходит к вам на работу, ведь так?
— Прошу вас, сеньор, меня уволят!
— Вы сказали, что работаете продавцом. Где именно? Вы не похожи
на торговца кастрюлями.
— Я продаю мебель. Магазин на углу Толедо и Армасто.
— Как он выглядит?
— Обычный магазин, витрины, вывеска...
— Человек! Как он выглядит?
Толстяк сник. Хенрик покрутил в пальцах его удостоверение.
— Слушай, сволочь, у меня не то настроение, чтобы шутки шутить,
я тебе сейчас колени прострелю, — сказал он злобно, больше не
стараясь сдерживаться. — Знаешь, что это такое — когда тебе
простреливают коленную чашечку?
Глаза у толстяка начали закатываться.
— Считаю до трех, — Хенрик стиснул его запястье так, что
побелели пальцы.
От боли связник пришел в себя. Зашептал сбивчиво:
— Он... респектабельный. Настоящий джентльмен. Белый. Прямая
спина. Невысокий. Пустите руку!
— Дальше. Какого цвета глаза? Какие украшения носит?
— Глаза... не знаю, он носит темные очки. Волосы короткие, на
лбу залысины. Он такой... солидный, вот! Голос глухой. На левой
руке большое кольцо, кажется, из платины; должно быть, дорогое — я
не разбираюсь в драгоценностях. Иногда он оставляет конверт для
своего знакомого. Когда он приходит, хозяин с ним здоровается — у
них какие-то свои дела. Можно я уйду, сеньор? Я ведь вас не знаю,
не знаю кто вы и откуда. Я простой продавец, сеньор.
Хенрик бросил удостоверение на стол.
— Идите.
Толстяк жадно схватил цветной квадратик, едва не опрокинув
стакан с пивом.
— Вы ведь не из секретной службы, сеньор? Мне вас точно описали
— глаза, шрам... — заволновался он.
— Идите, пока я не передумал.
— Хорошо, сеньор. Всего вам доброго. — Толстяк попятился и почти
бегом выскочил вон.
Хенрик быстро проверил адрес по трехдневному списку. Есть. Номер
двадцать, мебельный магазин. Сосущее чувство тревоги понемногу
отступало. Всего лишь обычный курьер. Одноразовый, наверное. Даже
наверняка одноразовый. Чип исправно подтверждал соединение со
спутником слежения, никаких экстренных циркуляров не поступало. То,
что за два года к помощи курьеров штабная группа не прибегала ни
разу, ничего не означало. Все когда-то случается впервые.
Начальству виднее.
Жесткая салфетка норовила сбиться на сторону. Хенрик с
раздражением скомкал ее и отшвырнул вилку. Еда была
отвратительной.