Однако, как говорится, «сила солому
ломит». Несмотря на понесённые собратьями потери, остальные
японские дивизионы снова сосредоточили губительный огонь на русской
позиции. Под прикрытием артогня вражеская пехота подобралась почти
вплотную к подножию холма и стоило только канонаде стихнуть, как из
гаоляна раздались свистки офицеров и масса солдат в светлой
желто-зелёной форме и фуражках с красными околышами кинулась по
склону в атаку. Кольцовцы успели сделать двухорудийный залп почти в
упор по нападавшим, но из-за того, что картечными снарядами в этой
войне русская артиллерия уже не снабжалась и в казённиках были
заряжены шрапнельные, взрыватели которых имели
двадцатидвухсекундную задержку, этот залп не произвёл желаемого
действия.
Началась общая свалка. Стрелки,
артиллеристы, японские пехотинцы — все смешались в бешеной
круговерти и мельтешении штыков, прикладов,
шашек[3] артиллеристов. Щерились в оскале
зубы, взлетали с хэканьем кулаки, грохали револьверные выстрелы.
Солдаты японского взвода, атаковавшие батарею, в конце концов не
выдержали этого напряжения и, теряя оружие и оставляя на месте
схватки сражённых сотоварищей бросились в бегство от этих страшных
русских великанов, не только не желающих сдаваться, но и попросту
руками ломающих напавших. Как ни странно, очередного артналёта
вслед за этим не последовало. Исчезли и маячившие над гаоляном
японские вышки для наблюдения. Видимо самураи-артиллеристы были
уверены в том, что храбрая пехота микадо в ближнем бою легко
уничтожит оставшуюся горстку русских солдат и двинулись дальше, не
увидев развязки последней атаки.
Наступали сумерки 30 сентября 1904
года…
***
За героическое выполнение приказа,
задержание противника на несколько часов, а также за упорное
сопротивление и неоставление японцам целых орудий штабс-капитан
Андрей Павлович Кольцов был награждён орденом святой Анны четвёртой
степени, носимым на эфесе шашки. В той рукопашной штык «арисаки»
пропорол ему правое бедро и штабс-капитан, сдав батарею, был
эвакуирован в глубокий тыл, причём долечиваться ему довелось не
где-нибудь, а в самом Санкт-Петербурге, в общине святой Татьяны.
После излечения и отпуска, который он провёл в родительском доме у
отца, отставного капитана Павла Андреевича и матушки Марии Юзефовны
и тех трагических событий на Крещение 6 января 1905 года,
следствием которых стали гибель императора Николая и воцарение
полугодовалого Алексея II Николаевича под регентской опекой
необычайно деятельного Великого Князя Николая Николаевича, невольно
участвовавший в них Андрей Павлович Кольцов вновь направлялся по
месту своей службы в Действующую армию.