Чешуя Речного Дракона окутала тело,
на руках заструился серебристый свет, формируя Прикосновение Бури,
Зорма припала к земле угрожающе рыча, и в этот момент пума
прыгнула, а я метнул ей навстречу технику.
Вместо громкого взрыва, та лишь
ослепила зверя, осыпавшись крошевом по его шкуре. Наглядное
проявление разницы в силе, ведь он на жёлтом ранге и использует
другой вид энергии – ци, а я всего лишь на красном.
Громадная кошка недовольно мотнула
головой и, в один прыжок сократив расстояние до нас, двумя ударами
лап отшвырнула от себя Зорму и меня. В последний момент генетте
удалось извернуться, и когти пумы лишь расцарапали ей бок, не
разодрав его на части. Та, жалобно скульнув, нашла в себе силы и
поднялась на дрожащие лапы, заслоняя меня своим телом. Мой же
доспех раскололся, но зато я сам уцелел, пролетев несколько чжаней
и ударившись о каменный обломок.
Техника вновь окутала меня, в сторону
пумы полетели две техники Прикосновения Бури, но та лениво
отмахнулась от одной и разрушила вторую ударом лапы.
В мире боевых искусств правильная
оценка противника – это тоже умение. И потому я не испытывал ложных
иллюзий, что смогу победить, лишь намеревался отсрочить
неизбежное.
Зверь кружил вокруг нас, явно
наслаждаясь своим превосходством. Лениво отмахиваясь от наших
техник, иногда резко нападая, словно размазываясь в воздухе и кусая
нас с генеттой или ударяя лапами. Так кошка играет с мышью, прежде
чем прикончить её.
Но, несмотря на сочащуюся из
многочисленных ран кровь, мы с генеттой продолжали упрямо
огрызаться и вновь и вновь вставать, встречая зверя лицом к лицу.
Средоточие давно опустело, и я держался лишь на непоколебимой
воле.
Наконец пуме надоело забавляться с
нами. Её взгляд неумолимо изменился, она припала к земле и
стремглав прыгнула на нас.
В тот же миг словно серебряное копьё
света пронзило нависшие тучи, врезавшись в зверя и разорвав его
пополам, обдав меня кровью, ошмётками костей и кишок.
Я вздрогнул от неожиданности, а когда
свет угас и проявился незнакомый мужчина, вовсе раскрыл рот от
удивления. Скорее, старик, и притом весьма странный. Невысокий,
едва мне по грудь, обритый налысо, без усов, но с белой бородой,
заплетённой во множество косичек, сквозь которые были продеты
поблёскивающие серым кольца. Волосы цвета снега резко
контрастировали с морщинистой, загорелой дочерна кожей. Жёлтые,
лишь чуть-чуть темнее, чем у той кошки, раскосые глаза светились
внутренней силой. Одетый в зелёные короткие штаны и рубаху,
расписанную вязью незнакомых иероглифов, босой, он стоял заложив
руки за спину. А я всё никак не мог рассмотреть его пояс, чем
больше вглядывался, тем сильнее рябило в глазах и болела
голова.