Кажется, ей кто-то сделал замечание.
Она заговорила тише. И больше уже ничего не слышно было–до
мгновения, когда Супруг Змеи возвысил голос:
– Эшшу, войди!
Эшшу вернулся к костру и очень
спокойно выслушал, что ему предстоит покинуть не только Змеиный
остров, но и Ойшои.
По приказанию Супруга Змеи юноша
снял жреческую налобную повязку и бросил в огонь. Глядя, как
корчится в огне и рассыпается пеплом змеиная кожа, Эшшу думал, что
и внутри у него всё превратилось в пепел.
* * *
Сразу покинуть Змеиный остров Эшшу
не смог: пока он сидел в колодце и ждал решения своей участи,
подошёл сезон штормов.
Бывший младший жрец почти не выходил
из крохотной пещерки, которую ему отвели как гостю острова. Да,
теперь он был гостем, и обращение с ним было вежливым и
отстранённым.
Ел он вместе со всеми, за длинным
столом, но никто не заводил с ним беседы. Шутки, смех, дружеские
подначки, которыми обменивались молодые жрецыи жрицы,
обтекали чужака, не касались его. Если он сам пытался с кем-то
заговорить, ему отвечали учтиво и кратко. И он прекратил навязывать
жрецам разговор.
Сначала Эшшу пытался делать обычную
ежедневную работу, но ему ровно, приветливо объяснили, что гость не
должен утруждаться.
Сунуться в хранилище рукописей, где
он прежде любил проводить время, Эшшу даже не пробовал. Он знал
порядки. Если чужак хотел
ознакомиться с каким-нибудь научным трудом или поэмой, он должен
был получить дозволение Супруга Змеи, и только после этого из
хранилища гостю выносили обожжённые глиняные таблички, испещрённые
значками, или более поздние тексты на писчей ткани.
Эшшу, разумеется, не просил ни о
чём. Целыми днями лежал он на груде сухих водорослей и смотрел в
потолок, на котором шевелились отсветы дрожащего пламени
светильника.
Можно было представить себе, что он
снова стал безымянным малышом, что он снова на Ойшои, что сейчас тётушкаЗа́ридаст ему миску рыбной похлёбки и
погладит по волосам доброй жёсткой рукой.
Как любил он когда-то сезоны
штормов! Остров пустел, шаутис уходили в пещеры. Там заранее был
сложен запас угля, по стенам развешаны связки вяленой рыбы,
гирлянды лука, стояли бочонки с копчёной
гусятиной, залитой жиром, и
мешки батата. На полу лежали
матрацы, набитые сухими водорослями.
Сезон штормов был отдыхом от тяжёлой
работы в поле и в шахте. Конечно, никто не сидел сложа руки, это же
скучно! Взрослые пле