в
ножнахна поясе!
У самого Стайни нож тоже был, но
резня и трупы на пристани вроде ни к чему...
А старуха без испуга, даже с лёгкой
усмешкой ответила грабителю:
– Жемчужина? У меня-то? Ну бери,
коль углядел...
Морячинаперевернул миску, принялся рыться в
рассыпанных по покрывалу
камешках и бобах. С губ его
сорвалось грязное ругательство.
Ого! Ведь Стайни тоже следил за
гадалкой. Когда же она успела перепрятать жемчужину?
Гекта заговорила ровно и
ласково:
– Померещилась тебе жемчужина вместо
медяка, да? Ой, худо дело! Ты же болен! Говорят, с таких вот
видений начинается «гнилая напасть»!
На последних словах голос старухи
вдруг стал жёстким, грозным. Она взглянула мореходу в
глаза.
Что прочёл в её взоре незадачливый
грабитель – того Стайни не знал, да и знать не хотел. Но шарахнулся
мореход от гадалки, как от змеи. Попытался что-то выговорить – не
получилось. Развернулся и двинулся прочь, явно трезвея с каждым
шагом.
«Ай да бабка!» – восхитился Стайни
и, решившись, встал с камня.
Гекта встретила подошедшего бродягу
насмешливым взглядом и, не дав ему рта раскрыть, заговорила
первой:
– Ну наконец! Сидит, жуёт, на меня
пялится, как на прекрасную Деву Волн! Мне уж и ждать надоело, когда
он соизволит заговорить! Ещё немного – и домой бы ушла, дело-то к
вечеру!
Стайни не удивился. Он успел понять:
от этой старухи всего ожидать можно. Почтительно поклонившись, он
сказал:
– Привет тебе, добрая женщина, от
моего друга Хлоди Трёхглазого. Желает он тебе ещё сто лет жизни и
просит не отказать мне в добрых советах и
заступничестве.
– Гладко говоришь, парень, – оценила
Гекта, чуть приподняв густые клокастые брови. – Но врёшь. Если бы
Хлоди, паршивец этакий, прислал тебя ко мне, ты бы не с таких слов
начал.
Стайни мысленно отвесил себе
затрещину. И впрямь, если один вор или разбойник посылает к другому
дружка с приветом – наверняка догадается сказать тайное словцо, по
которому свой узнает своего.
А старуха продолжала всё с тем же
ясным, приветливым взором:
– Что с Хлоди знаком – это ты не
соврал. В Энире тебе всякий скажет: Гекта в юности спасла от смерти Золотую
Черепашку, дочь подводного
владыки, а за то получила дар – отличать правду от
обмана.
– А сама-то врёшь не моргнув, – не
удержался Стайни. (Да и что ему было терять? Помощи от старухи не
будет, уходить надо отсюда поскорее...)