– А если знать про войну заранее, –
довольно вздохнул торговец, – можно совершить некоторые удачные
торговые операции. Дело пахнет хорошими деньгами...
Гарраш промолчал, скрыв
презрительный взгляд: этотжадныймужлан
только про деньги и думает! Сам-то он презирал богатство и
неоднократно заявлял вслух, что ему в жизнивполнехватает
самого необходимого.
(Правда, королевскому вельможе
Гаррашу Дайвенкару, властителю замка Дайвенкар, ни разу в жизни не
пришло в голову посчитать: сколько десятков семей могли быскромно, нобезбедно прожить на это его «самое
необходимое»?)
–Мне непонятно
только одно, – продолжил хозяин. – Как твоя милость собирается добраться до жертвенника? Эта их защитная
огненная сеть – опасная штука. В войну многие из наших сложили
головы, пытаясь преодолеть такие заграждения.
Гарраш промолчал, глядя в пол. В этой комнате не было
ковров – только красивый паркетный узор из редких сортов
дерева.
– Ах, вот что... – протянул Крайт,
откидываясь в кресле. – Значит, в деле кто-то из жрецов? Это уже
серьёзно, очень серьёзно... Не
могу даже предположить, что твоямилостьпообещалажрецу за то, чтобы он убрал защиту с
жертвенника! На это у меня просто не хватает
воображения!
И вновь Гарраш Дайвенкар
промолчал.
«А вот это тебе, гнусная тварь,
знать незачем, – жёстко и горько подумал он. – Представляю, какая
бы у тебя была рожа, если бы я признался, что за Гранитный
жертвенник я пообещал врагам равноценную замену –твойгород Энир!»
Вот ведь как оно
бывает...
От постоялого двора, где на кровати
осталось тело отца, и до самого Энира, до вот этого Довеска,Айридержалась молодцом. Стиснула зубы, не скулила, хоть
ей и казалось, что внутри у неё всё завязалось в тугой
узел.
А здесь, во дворе, Гекта сказала
мужчинам:
– В дом ступайте.
А сама принялась помогатьАйрираспрягать Плясунью. Завела усталую страусиху в
крошечный загон под навесом. А потом протянула кАйриобе руки и сказала негромко, ласково:
– Бедная ты моя...
Кем была для девочки эта старуха? Да
почти никем!Айривиделась с нею несколько раз, ночевали
с отцом в этом самом домике.
Но в тот миг Гекта вдруг показалась
самым родным человеком.Айри, всхлипнув,
кинулась к ней в объятья, разрыдалась на плече. А старуха ничего не
говорила, только гладилаАйрипо волосам
– и таял в душе лёд, ослабевал проклятый узел в груди.